Вишневые воры

– Айрис, давайте я расскажу вам, что нас ждет в ближайшие несколько дней, – сказал он, слегка подавшись ко мне и положив ладони на колени. Его поза говорила о том, что он стремится выглядеть и разговаривать непринужденно. Ни тебе скрещивания рук, ни сурового взгляда. – У нас будет несколько сессий, во время которых мы побеседуем, и я проведу оценку вашего психического здоровья. После того как я получу всю необходимую информацию, я приму решение о том, какими будут наши дальнейшие действия: оставить вас здесь, перевести в другое учреждение или выписать домой. Это понятно?

Я кивнула. Для меня все эти будущие сценарии были спрятаны за закрытыми дверьми, и я не знала, какую хотела бы открыть. В любом случае это зависело не от меня.

– Очень хорошо. – Он откинулся назад, скрестил ноги и взял блокнот и ручку. – Вы потеряли Хейзел, вашу сестру, и это событие само по себе глубоко травмировало вас, и подобные эмоции испытал бы каждый.

Но это уже пятая смерть близкого родственника, которую вы пережили, и такое… – Он покачал головой, лицо его приобрело скорбное выражение. Наверное, из-за того, что он сам был отцом пачкающего его костюмы младенца, мысль о потере ребенка казалась ему особенно ужасной. – Такое… – Он замолчал.

Слова, буквы – в такие моменты их всегда было недостаточно.

– Примите мои искренние соболезнования, – наконец сказал он.

Я кивнула, давая понять, что он может продолжать. Годы обучения в университете, и все равно его слова напоминали текст с открытки, воткнутой в букет цветов.

– Я хочу обсудить случившееся недавно – смерть Хейзел – в контексте того, что произошло с другими вашими сестрами. Будет хорошо, если мы начнем с самого начала. Кто из них умер первой?

Я хотела сказать «Эстер», это был самый очевидный ответ, но потом подумала, не точнее ли будет ответить, что первой умерла моя бабушка Роуз, или ее мать, или мать ее матери? Я поняла, что на самом деле не знаю, когда эта история началась. Больше того, я даже не очень знала, в чем она состоит. В ней никогда не было никакого смысла.

Размышляя о том, хочу ли я раскрыться перед этим человеком, я почувствовала те же эмоции, что и в предыдущий день: мне было все равно, что со мной произойдет. Может быть, если я буду абсолютно честна в своих ответах, это лишь усугубит мое положение, а может быть, правда каким-то образом поможет мне обрести свободу. В любом случае я была готова рассказать все, что знала.

– Первой умерла моя сестра Эстер, – сказала я, – но я не уверена, что это начало истории. – Я рассказала ему, что на самом деле все началось с Белинды, а до нее – с Роуз, а до нее – с Долли и Альмы.

– Расскажи мне обо всех, – сказал он, и я весь день рассказывала ему о Белинде и других женщинах в нашем поколении, обо всех дочерях, выросших без матерей. Я рассказала ему, что Белинда с самого рождения слышала крики своей мамы, которые не оставили ее по сей день, превратившись в отдаленный шум. Еще я рассказала, что она никогда не хотела выходить замуж, и о том, что она чувствовала запах роз; я описала ее видения, связанные с чэпеловскими жертвами, и то, что она предсказала что-то ужасное и никто ей не верил, кроме меня.

– Как ты думаешь, почему ей верила лишь ты одна? – спросил доктор Уестгейт.

– Все всегда говорили, что это потому, что я такая же, как она, но я так не считаю. Не так уж мы и похожи, по крайней мере в личностных характеристиках. Наоборот, мы очень разные.

– И в чем тогда причина?

– Сестры никогда не слушали ее.

– А ты слушала?

– Да.

– И ты ей верила?

– Со временем поверила, потому что я кое-что видела. Кое-что чувствовала. К тому же она оказалась права, так почему я не должна была ей верить после этого?

– И что ты видела?

Я рассказала ему о безголовой невесте и о том, что слышала голоса.

– Не знаю, реальными ли были эти видения или… – Я не хотела говорить «или я все это выдумала», потому что я не считала это выдумкой. – Возможно, видеть и слышать такие вещи – это что-то типа интуиции.

– Интересно. А если подробнее?

– Как и мама, я иногда просто знаю о том, что должно произойти, и мой разум, посылая эти видения, не позволяет мне это игнорировать.

– А твои сестры? Они тоже что-то видели или слышали?

– Не думаю. Они предпочитали закрываться от всего этого.

Он попросил пояснить, что я имею в виду, и я добавила:

Как я уже говорила, иногда я знаю, что должно произойти. Мама передала эту способность мне, и вполне вероятно, что и им тоже, вот только они никогда не пытались это осознать, никогда не слушали ее.

– Почему?

– Мама не может общаться привычными способами. Нет такого языка, на котором она могла бы сказать то, что хочет сказать. Поэтому она выражает свои мысли по-другому, и сестры никогда ее не понимали.

– Ваша мать выражает свои мысли предсказаниями и криками от встреч с призраками?

– Я бы не стала описывать это именно так. – Я задумалась, пытаясь найти нужные слова. – Женщинам не всегда верят.

– Это правда.