Вишня без косточки

— Поначалу мне казалось, что Джейн и Майкла, это мои старшие племянники, выбило из колеи появление малышей, такое ведь случается довольно часто, а сестра просто ещё не вполне оправилась после рождения близнецов. Она пребывает в постоянном смятении и тревоге, боится за детей, всё время требует закрывать окна. Её пугают даже безобидные мелочи: так, однажды, заметив, что Джейн выпачкала рукав каким-то блестящим порошком, Уинифрид едва не лишилась чувств, а потом устроила няне настоящий допрос. Однако понемногу я стал замечать, что в доме происходит нечто странное. Как-то утром, недель шесть назад, горничная нашла на полу в детской листья, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся, только представьте, листьями сейбы. Я узнал их, поскольку основной предмет моих книг требует определённого знакомства с тропической флорой.

— Кто-то из ваших соседей выращивает в оранжерее тропические растения? — поинтересовался Пуаро. — Листья могло забросить в окно ветром.

— В том-то и дело, что нет!.. На Черри-Три Лейн нет ни одной оранжереи.

— Может быть, детей водили на прогулку в ботанический сад? — предположил я.

— Насколько я знаю, няня Кейти ходит с ними только в ближайший парк… Собственно, из-за няни я и решил к вам обратиться. Дело в том, что вчера утром она пропала. И мы нашли первое… послание.

— Monsieur Мэнсфилд, — жестом прервал его Пуаро, — а вот теперь, прошу вас, будьте как можно более détaillé.

— Надо сказать, Кейти — девушка добрая и простая… я, возможно, предпочёл бы, чтобы с племянниками занимался кто-то более образованный, но упрекнуть няню не в чем, о детях она заботится прекрасно. Вернее, заботилась. Однако около месяца назад я начал замечать, что с Кейти происходит что-то странное: она стала рассеянной, отвечала невпопад, то смеялась, то плакала без причины и всё твердила какую-то чушь про фей, которые хотят украсть детей.

— Фей? — кротко переспросил Пуаро.

— Представьте себе. Развесила по всем углам пучки зверобоя и гроздья рябины, но это бы ладно. Недавно мы обнаружили, что Кейти втыкает в воротники детей, с изнанки, иголки! Дети могли пораниться! Сестра сурово её отчитала, но Кейти только плакала и твердила, что железо отпугивает фей. Мой зять даже предположил, что няня пьёт, как ни чудовищно это звучит.

Он потёр пальцами лоб и снова сцепил руки на колене.

— Не знаю, совпадение это, или нет, но Джейн и Майкл сами не свои последний месяц. Они дерзят и капризничают, отказываются вставать и ложиться в привычное время, спорят с матерью и слугами. Неделю назад Майкл выбил из рук горничной кувшин с горячей водой! Чудо, что не обварил Эллен и не обварился сам. Уинифрид, конечно, поставила его в угол, но Майкл и Джейн в один голос уверяли, что это всё феи, а когда сестра сказала, что фей не бывает, и надо отвечать за свои поступки самим, дети вдруг принялись хлопать в ладоши. Джейн при этом разрыдалась до того бурно, что стала задыхаться. У неё даже губы посинели. Сестра так перепугалась, что готова была согласиться с тем, что по дому летают феи, лишь бы Джейн успокоилась. А в прошлый четверг, вернувшись с прогулки, мои племянники заявили, что повстречали в парке своего дядю Майкла, и он с ними играл.

Тут наш посетитель взглянул на нас и, кашлянув, продолжил:

— Дело в том, что наш с Уинифрид младший брат, Майкл, погиб на Сомме, джентльмены.

— Что по этому поводу сказала няня? — спросил Пуаро.

— Когда мы спросили у неё, что на самом деле случилось в парке, она прошептала: «Он позволил мастеру Майклу прийти, но не позволяет говорить», — и приложила палец к губам. Попытки расспросить её, кто такой «он», окончились ничем, она стала городить всякую нелепицу о цветущих деревьях и укатившихся кольцах.

— Как ни печально, ваш зять может быть прав, monsieur Мэнсфилд, и няня действительно страдает пагубным пристрастием к спиртному, — заметил Пуаро.

— Я бы и сам так подумал, но что-то неладное творится со всей прислугой! — воскликнул Мэнсфилд. — Кухарка на днях испекла солёный яблочный пирог, горничная жалуется, что чихает от пыли, которую оставляют какие-то «блуждающие огни», Робертсон, посыльный и садовник, то и дело засыпает, где стоял, а проснувшись, никак не может прийти в себя и говорит, что слышал музыку, от которой хочется спать. И вот теперь няня Кейти исчезла. Просто ушла из дома рано утром, до того, как все встали.

— И сегодня вы обнаружили некое послание? Записку?

— Нет, надпись углём, очень корявую, на жестяном карнизе под окном детской. «Кейти танцует с феями. Нам нужна мама». Сестра сочла это проделкой Джейн и Майкла и выговорила им за то, что открыли окно в такую холодную погоду. Мои племянники, однако, твердят, что не писали ничего на карнизе и даже не думали открывать окна. Второе послание обнаружилось сегодня на крыльце дома. «Потерянные ждут свою маму», — мелом, вроде тех, которыми рисует уличный художник, живущий неподалёку. На этот раз Джейн и Майкл точно ни при чём, они ещё спали, когда Робертсон отпер парадную дверь.

Джон Мэнсфилд на мгновение замолчал, а потом, понизив голос, продолжил: