Вишнёвая тень (СИ)

– Ох, прости, бабушка, я совсем забыла, что дядя, в случае чего, отлично выполняет роль козла отпущения! – Мирабель будто видела себя со стороны: с расправленными плечами и сверкающим взором.

– Никто так не считает, ты знаешь это лучше меня, – попыталась урезонить Мирабель глава семейства.

– А я что-то сомневаюсь!

– Успокойтесь обе! – рявкнул Бруно, и тут же перепугался. Он не привык говорить настолько громко, да и ему не претило оказаться между молотом и наковальней в виде матери и любимой племянницы, – Я просто схожу к Хуаните и вернусь. Никакой трагедии в этом нет. Мирабель, – он обернулся к девушке и похолодел от ужаса: в её глазах блестели слёзы.

– Спасибо, было вкусно, – пробормотала она, резко вставая из-за стола, – Я к себе.

Не зная, что делать, предсказатель бросил беспокойный взгляд на Джульетту, поймав в ответ печальную улыбку сестры.

– Оставьте её, пусть успокоится, – велела Алма, – Бруно, мой мальчик. Чем раньше ты сходишь, тем быстрее вернёшься.

– Хорошо, – одним глотком допив неприятно тёплый кофе, Бруно тоже покинул застолье.

Он был хорошим и почтительным сыном, сколько себя помнил.

Но сегодня ему впервые за долгое время хотелось нарушить это правило.

Взбунтоваться.

Правда, в отличие от Мирабель, он был уже зрелым человеком и умел заглушать подобные импульсы раньше, чем они получали над ним контроль.

Накинув капюшон, мужчина пересёк внутренний дворик, направляясь в сторону поселения.

В одном Алма была права на все сто: чем раньше сходит, тем быстрее вернётся.

========== Глава 9 ==========

Одним из самых трудных испытаний для Бруно стала его прогулка по Энканто при свете дня. Кажется, было гораздо проще, когда жители общины рассеивались от него в разные стороны, словно вода от масла, чем теперь, с их наигранным дружелюбием.

– О, да это же Бруно!

– Бруно, привет!

– Как там поживает семья Мадригаль?

Семья Мадригаль? Ха, лучше всех, как и всегда. Ссоры и нервное напряжение, а в остальном всё просто чудесно.

Ещё и Мирабель очень расстроилась.

А он, как последний дурак, послушался свою драгоценную матушку вместо того, чтобы успокоить племянницу. Сказать Хвостику, как ценит её заступничество. Обнять. Погладить по голове. Мира стала лучшим, что случилось с ним, её хотелось беречь и радовать.

Её смех, её улыбка, её тепло. В ногах чувствовались невидимые колодки, тянувшие назад.

Не в дом.

К ней и только к ней.

Снова эти непонятные чувства!

Что было бы если бы он сначала сходил поговорить с Мирабель? Хуанита бы провела ритуал и воскресила курицу, и та рассказала бы, что с ней стало? Время бы повернулось вспять? Рухнули бы горы? Бруно злился на то, что взвалил на себя эту мрачную обязанность, искренне надеясь, что Хуанита пробормочет «Я поняла» и выставит его вон, заливаясь слезами.

Увы, столь идеальному сценарию не было суждено воплотиться в жизнь.

Подруга его детства стояла у курятника, поэтому заметила гостя не сразу, вздрогнув при звуке шагов:

– Бруно?

Мужчина кивнул, с большим трудом замечая в этой крупной женщине в цветастом платье и фартуке черты той изящной девушки, в которую когда-то влюбился. Возле ног Хуаниты ходили куры. Как хорошо, что остальные целы.

– Здравствуй.

– Если ты от Алмы насчёт яиц, то извини, что задержалась, у меня тут беда. Какой-то зверь похозяйничал в курятнике.

– Я… знаю. Дело в том, что этот зверь принёс… остатки своего преступления к нам. Так что, – он криво улыбнулся, – Кажется, Бруно снова с дурными вестями. Прости. Мне очень жаль.

Хуанита замерла на одно мгновение, а затем вздохнула:

– Что ж, это было ожидаемо. Самая жирная курица, грех на какую не позариться. Эта тварь ведь не поленились, прошмыгнула вглубь курятника, да так тихо, что остальные даже не проснулись. Встреться я с ней, даже, пожалуй, выразила бы восхищение. Будет мне уроком. Давно надо было сделать новую ограду… Что же мы тут стоим, заходи в дом. Заварю тебе кофе, мы так давно не виделись!

– Эм… – предсказатель покосился на неё с видом коня, которого внезапно стреножили средь бела дня и намекнули, что до завтра он свободен, – Я гонец с дурной вестью, да и, боюсь, не мастак вести светские разговоры.

– Гонца, как известно, за дурные вести не казнят, а я с радостью побалаболю за двоих, – расцвела в улыбке Хуанита, открывая калитку, – Давай, смелее. Ты хорошо выглядишь, я бы не дала тебе больше 35-и. В чём твой секрет?

– Жил десятилетие в застенках с крысами? – предположил Бруно, садясь на отведённый ему стул. Чашка кофе не входила в его планы, равно как и посещение этого дома, от которого так и веяло чужим счастьем и семейным благополучием.

Хуанита неловко кашлянула. Чёрный юмор не был её сильной стороной:

– Поставлю-ка я кофе.

– Я не имел в виду ничего дурного, – спохватился мужчина, – Извини, если прозвучало грубо.

– Нет-нет, что ты, – хозяйка высунулась из кухни, – Выглядишь взволнованным.