Високосный, 2008 год

Досрочный пенсионер, имевший вторую группу инвалидности, Владимир Николаевич Пегов, и Сергей Алексеевич Инюшин, как новички, поселённые в палату одновременно, и как люди близкие по возрасту, а им было чуть за пятьдесят, быстро сошлись друг с другом в разговорах.

Густой баритон первого забавно сочетался с тонким голоском, чуть ли не фальцетом, второго, бывшего борца-богатыря.

Поначалу обсуждение, конечно, коснулось болячек и их лечения, в частности бандажей и их конкретного применения.

– «А тут не на что вешать!» – кивнул Сергей в сторону спящего справа от него молодого Николая.

– «И тут всё усохло!» – перевёл он взгляд на тоже, но сладко сопящего в послеобеденном сне, худого Дмитрия.

После первого дня совместного общения Платону показалось, что его новые партнёры не отличаются не только большим оптимизмом и тонким чувством юмора, а вообще, возможно его не имеют вовсе. Ведь разговоры у начинающих больных всё больше шли о своих болезнях, и были совершенно не интеллектуальны. Да и речь Владимира Николаевича с постоянным «лОжить» вполне соответствовала речи бригадира коммунальных рабочих.

А употребление этого несуществующего в русском языке глагола «ложить» ставило Владимира и Сергея в один ряд с учительницей начальных классов из кинофильма «Доживём до понедельника».

Впереди Платона ждало очередное, но на этот раз последнее субботне-воскресное увольнение.

А пока он гулял по парку и наслаждался природой.

Сидя в тенёчке на скамейке, он заинтересовался двумя старыми липами, растущими практически вплотную друг к другу. Своим необычным видом те дали толчок воображению поэта, в результате чего появились строки о них:

Старые липы растут давно в паре.
Годы склонили немного стволы.
Лип растёт много на маленьком шаре.
Им ещё рано до грешной земли.

Ветви обвисли, но листья живые.

Липовый цвет по весне, как всегда.
Липы мои, Вы такие родные!
Но Вами любуюсь я лишь иногда.

Липы простые растут в этом парке.

Радуют глаз, да и сердце они.
Не обращают вниманье в запарке
Сёстры, врачи и соседи мои.

Я ж обратил, и сейчас пишу строки

О липах красивых, что в парке растут
У них под корой ещё движутся соки.
Ростки они новые летом дадут.

Я взглядом окинул огромные липы.

И голову кверху я круто задрал.
Увидел я листьев огромные кипы.
И тут же о липах стихи написал.

Старые липы давно растут в паре.

Словно в обнимку их кроны давно.
И, подбоченясь они, словно баре.
Та пара деревьев стоит, как одно.

Вот так бы и в паре прожить жизнь на свете

Вам в заключенье, желаю, друзья!
Долго, счастливо и в липовом цвете.
Вам липы желают, а с ними и я!

А рядом растут липы меньше, младые.

То поколенье от пары больших.
Их отношенья совсем не простые,
Как отношенья врачей и больных.

Старые малых здесь холят, лелеют,

Не закрывая им солнечный свет.
Те от заботы такой только млеют.
Жить им спокойней, закрытым от бед.

Старые липы стволы оголили.

Место отдать нужно ведь молодым.
Те ж, в благодарность, свои отводили,
Чтоб не мешать липам жить пожилым.

Я этой картиной в тиши умилялся.

И сами собой строки будто лились.
А с липами этими не попрощался.
Мы воедино с природой слились!

Перезрелая, красивая женщина из того же отделения, несмотря на все старания Платона узнать её отчество, и назвавшаяся лишь Олей, знала о его творчестве от Людмилы Ивановны, и периодически интересовалась успехами писателя. И тут она подсела на его скамейку под липами, снова поинтересовавшись его делами. И Платону ничего не оставалось, как познакомить её с наброском своего стихотворения «Две липы». Та оценила.

Вдохновлённый похвалой бывалой женщины Платон направился дальше по парку и вдруг увидел одинокую сосну.