Висрамиани

«Ах, дворец, ты был украшен, подобно небу, близостью того солнца, воспоминание о котором лишило меня рассудка! Лицо ее украшало землю, и воздух был наполнен ее ароматом, как ныне сердце мое переполнено желчью. Мутрибы и певицы чудными голосами услаждали слух пирующих. Ах, дворец, ты уж не тот, в котором всего было вдоволь! На твой двор забегали и дикие звери для игр, и кров твой был желанным для всех. Я больше не увижу в твоих покоях той звезды, луны, солнца, разлука с которой затемнила мне очи! Преходящий мир показал свое непостоянство, изменив тебе так же, как и мне, лишив тебя радости, как меня — утехи сердца и терпения. Где то время, когда я здесь веселился, и настанет ли когда-либо еще такой день, когда я, радостный, войду сюда? Один такой день мне желаннее, чем тысячелетнее пребывание в такой горести».

Так причитал и плакал Рамин. Затем в отчаянье он вышел за ворота города, обратил лицо к той крепости, где была заключена Вис, и помчался в ту сторону, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Была очень темная ночь, когда Рамин достиг подножья той горы, на которой стояла крепость. Для Вис и Рамина та темная ночь стала светлее дня. Во мраке часовые не заметили Рамина. Рамин знал, где помешалась Вис. Он воспользовался своим искусством стрелка, и не было на свете подобного ему, и направил меткую стрелу в нужное ему место, сказав:

«Будь счастлив ты, мой гонец: везде ты бываешь гонцом, извещающим об отнятии души, ныне же обрадуй душу Вис встречей со мной!»

Стрела взвилась и через просвет крыши упала на ложе Вис. В тот же миг кормилица подхватила ее, узнала и возрадовалась великой радостью. Она протянула ее Вис и сказала:

— Посмотри на счастливую стрелу, на гонца, присланного Рамином вестником радости: на стреле его имя. Не печалься больше отныне, благодари бога и радуйся.

Вис взглянула на стрелу и прочла на ней имя Рамина. От счастья она не могла даже выразить ту радость, которой было полно ее сердце, она целовала стрелу, ласкала и говорила так:

«О счастливая стрела Рамина, который мне дороже души. Ты ранишь всякого, в кого попадаешь, для меня же ты стала целящим бальзамом. Ты его гонец. Я сделаю тебе наконечник из яхонта, а ствол из чистого золота и спрячу в колчан моего сердца, чтобы обрадовать твоего хозяина. Хотя за время разлуки я была поражена тысячью подобных тебе стрел, но едва я увидела тебя, боль, причиненная их алмазными остриями, превратилась в радость. Другой исцеляющей стрелы, кроме тебя, я не видела, другому посланию, более приятному, я не внимала!»

Метнув стрелу, Рамин впал в раздумье: «Как бы узнать, куда попала моя стрела? Достигла ли она того места, куда я метил, или же она залетела в другое место и попала в чужие руки? Если бы Вис знала, что я здесь, она выискала бы тысячу способов, чтобы дать мне возможность попасть к ней».

И он молвил: «О сердце, жертвуй собой, не бойся никого! Клянусь силами вседержителя-творца, что я не вернусь, пока не исполню желания моего сердца, хотя бы мне грозила смерть. Если даже стены этой крепости будут из раскаленного железа, пылающего, подобно моему сердцу, и вся земля здесь будет пропитана ядом, вершины скал станут змеями-аспида-ми, а охрана будет состоять из дивов, — и тогда я не отступлю. С божьей помощью я доверюсь силе моей руки, постараюсь освободить Вис и снова соединюсь с похитительницей моего сердца. Пока я жив, у меня нет других забот, кроме поисков Вис. Как бы многочисленны ни были мои враги и жестокосердны, как Моабад и Зард, я не уклонюсь от встречи с ними.

Они подобны огню, но мы одного рода, и они легко могут разобраться в моих недостатках и достоинствах».

Рамин впал в раздумье в поисках встречи с Вис, а там Вис запуталась в сетях любви. Язык ее твердил имя Рамина, и сердце с нетерпением искало его. Жалея его, стоявшего на стуже, и жаждая с ним встречи, она выискивала способ с ним свидеться. Разлука обжигала ей сердце раскаленным железом и пронзала копьем.

И вот что ей посоветовала кормилица:

— О любимица матери! Звезда счастья взошла над тобой. И это благоприятное обстоятельство, что на дворе так холодно: часовые и вся охрана укрылись от стужи во внутренних помещениях крепости. Два раза только появились на крыше часовые и, убоявшись мороза, скрылись. Раз нет караульных, мы сможем все легко устроить. Рамин здесь близко, хотя мы его не видим из-за темноты. Он знает, что мы в этом зале. Он часто бывал в этой крепости без Моабада и знает все входы и выходы. Откроем окно и зажжем свечу. Он увидит нас и подойдет ближе. И тогда мы сможем помочь ему.