Vita Nostra. Собирая осколки

Человеческие оболочки сидели на них криво, будто не по росту сшитые костюмы, тяжелые, дырявые, нечистые. Новые структуры – будущие Слова – внутри задыхались, потому что каналы, по которым должна была поступать живительная информация, были блокированы или не сформировались. Сашке сделалось физически больно смотреть на них.

Студенты шарахнулись с ее пути.

Окно четырнадцатой аудитории выходило на Сакко и Ванцетти, в него вливался запах осени, но не мог перебить шлейф замечательных, терпких, тонких духов Адели. «Попрошу у нее пробник». Входя в эту аудиторию, Сашка думала всегда одно и то же – о духа́х. Чтобы не думать о Стерхе.

Перед Аделью сидела студентка, смотрела остановившимися глазами, слезы текли по лицу и капали с подбородка. Задачник, вторая ступень, был открыт на странице двадцать, и бумага покоробилась от влаги, прежней и нынешней. Студентка мучилась оттого, что внутри нее крохотная, едва зародившаяся проекция пыталась сформироваться в Слово, но у студентки не было воли, чтобы пройти необходимый путь. Бесплодная попытка. Гарантированный провал на зимней сессии.

Адель посмотрела на Сашку – устало. Она не желала видеть в аудитории посторонних, особенно Сашку, особенно сейчас. Сашка перевела взгляд на девушку, и это был упрек: Адель как педагог не справлялась.

– Попробуйте сами, – брюзгливо сказала Адель. – Они ленивы и бездарны. В мире, который вы создали, студентов учить невозможно!

* * *

В тридцать восьмой аудитории воняло табачным дымом.

– Давно, давно я не видел приличных студентов, – задумчиво проговорил Портнов, разглядывая Пашку. – Твой брат меня приятно удивил. Надеюсь, ты тоже хорошо позанимался? Вы ведь одинаковые?

– Не одинаковые, – сухо отозвался Пашка. – И я не занимался. Мне противно.

Портнов изогнул рот уголками вниз, будто Пашка был невестой и только что отказался от свадьбы. Пашка пожал плечами – делайте, мол, что хотите, но мышки ежиками не станут. В этой тесной прокуренной комнате Пашка чувствовал скованность – но не страх. «Я не боюсь», – только что сказал он Еве и в ту минуту не врал.

Портнов встал, затушил сигарету. Лениво потянулся. В аудитории неуловимо что-то изменилось, и Пашка вдруг похолодел.

Две недели до начала занятий он работал противовесом для Артура – Артура, поселившегося в аду своих наведенных кошмаров. Две недели Пашка создавал для брата подобие прежнего мира, где спокойно, уютно, безопасно. Теперь, увидев, как небрежно потягивается Портнов, Пашка понял, что прежний мир окончательно рухнул.

– Смотри сюда. – Портнов поднял руку, на указательном пальце появился перстень, которого раньше не было. Да и не вязалась бижутерия ни со свитером, ни с джинсами, ни с манерой Портнова говорить и держаться. Розовый камень… оникс? Маленькая Лора от камушков в восторге…

Розовый свет сменился фиолетовым, резанул по глазам. Пашка перестал дышать и шевелиться.

Прошел час. Прошел день. Прошел год. Пашка был заключен внутри камня. Крохотный фрагмент земной коры, когда-то спекшийся в потоке первобытной лавы, просуществует еще несколько тысячелетий. С Пашкой внутри, живым и осознающим себя каждую секунду…

Зазвенело в ушах, будто в одночасье лопнули сто оконных стекол. Пашка стоял посреди аудитории, часы на стене за спиной Портнова перевели минутную стрелку на два деления вперед, а в каком году, в каком веке – часы определения не давали.

– В первый и последний раз, – сообщил Портнов, – я не стану писать докладную. Еще раз придешь неподготовленным – будешь разбираться с Константином Фаритовичем.

Пашка ничего не почувствовал при звуке этого имени. Он все еще был пленником, год просидевшим в камне.

– И вот тогда тебе действительно будет «противно», – сказал Портнов. – На следующее занятие отработаешь параграфы один и два, бери пример с брата. Иди!

В дверях Пашка столкнулся с Евой. Она увидела его лицо, а он увидел, как расширяются в ужасе ее зрачки, вытесняя радужку, оставляя только узкое синее колечко.

Затмение, подумал Пашка.

* * *

Второкурсницу звали Алиса.

Сашка чувствовала себя как человек, перед которым ребенок умирает от жажды рядом с кувшином чистой воды. И напоить ребенка из своих рук невозможно, можно лишь убедить взять воду и напиться, указать, где кувшин, подтолкнуть к усилию. Оно ведь того стоит. Вот кувшин. Надо понять, как его взять.

– Алиса, давай еще раз.

– Александра Игоревна, я не могу делать эти упражнения. Я просто не могу!

С чего я возомнила себя великим педагогом, горько подумала Сашка. Даже Стерх ошибался, даже он.

– Ты проучилась целый год. Ты два раза сдала зачет, а значит, кое-что умеешь. Эти упражнения просто чуть-чуть труднее… Соберись.

Раньше девчонка считала, что самый жуткий палач на свете – Портнов. Потом его роль перешла к Адели Викторовне. И вот теперь Сашка сделалась главным, беспощадным, неумолимым злом.

– Александра Игоревна, я попробую завтра…

– Глубокий вдох, Алиса. Закрывай глаза. Давай вернемся к началу учебника: «Вообразите две сферы одинакового диаметра. Мысленно совместите их центры таким образом, чтобы сферы не имели общих точек».