Vita Nostra. Собирая осколки

Первый, не говоря ни слова, уселся на скрипучий стул перед маленьким письменным столом, где горела настольная лампа и лежал раскрытый учебник.

– Меня зовут Пашка, – говорил второй, ловко устанавливая спинки кровати, пока Валя держал сетку.

– Я хотел бы попросить, – сказал Валя, – звать меня… полным именем. Без всяких… сокращений. Просто Валентин.

– Понятно. – Пашка кивнул. – Ты знаешь, кто такой Константин Фаритович?

– Нет. – Валя секунду подумал и повторил с чистой совестью: – Не знаю.

Тот, что читал учебник, обернулся. Пашка прищурился, посмотрел с интересом:

– А как ты сюда попал?

– Это долгая история, – честно признался Валя. – Я сейчас не могу…

Братья переглянулись. У Вали возникло чувство, что они обмениваются информацией – без слов. Без жестов. Как два прибора с удаленным доступом.

– Меня зовут Артур, – сказал тот, кто не хотел пускать Валю на порог. – Девчонок не водить, в комнате не свинячить.

И он склонился над книгой, зажав ладонями уши.

* * *

Сашка стояла на балконе, глядя вверх. Ночное небо меняло цвет: оранжевый, малиновый, опаловый, жемчужно-белый, изумрудный, фиолетовый, синий. Сашка вдыхала спектры, была ими, чувствовала на корне языка, и эта игра – вселенская информация, которую считывают человеческие нервные окончания, – помогала ей настроиться и собраться.

Отсчет пошел. Истинная Речь получит новые Слова – или распадется.

Сашка мигнула. Небо снова сделалось темным, и проявились силуэты островерхих крыш. На секунду ей померещилось, что напротив сидит, свернув большие крылья, человек с пепельными волосами до плеч, сидит и ждет ее…

– Мне вас очень не хватает, Николай Валерьевич, – сказала Сашка.

Человеческая оболочка Стерха была давно не нужна ему, она осталась далеко в прошлом – в прошлом варианте Вселенной. Но Сашка – удивительное дело… Сашка по нему тосковала. Она жалела, что Стерх больше никогда не сядет напротив, не коснется подбородком длинных сплетенных пальцев, не скажет: «Что же вы, Сашенька…»

Фрагмент информации, когда-то называвшийся его именем, растворился в колоссальном потоке смыслов. Она могла бы возродить физическую оболочку, которую он носил как пиджак или плащ. Она могла бы воссоздать Стерха во плоти, в комнате рядом или на крыше соседнего дома.

Она не делала этого из уважения.

Сентябрьский вечер был тихим и теплым. Каменные львы глядели в небо, но в сентябре Орион восходит поздно – ближе к утру.

Глава 3

– Григорьев Артур.

– Здесь.

– Григорьев Павел.

– Да…

– Данилова Ева.

– Есть.

– Журавлева Стефания.

– Я…

У Вали болели все мышцы. Он еле дотащился до аудитории номер один, а особенно больно было садиться и вставать. Да, крепатура случалась с ним и раньше, после лыжного похода или пляжного волейбола на пикнике, с коллегами отца. Но та боль не шла ни в какое сравнение с этой новой, заработанной первого сентября.

– Климченко Эрвин.

– Я.

– Макарова Антонина.

– Есть.

– Микоян Самвел.

– Есть.

Вчерашний день вспоминался обрывками: вот учебная часть, студенческий билет. И сразу – спортзал, мышцы не слушаются, но физрук стоит рядом и держит Валю будто на поводке: «Шестьдесят восемь, шестьдесят девять… Это не засчитано, ты локти не согнул…»

– …Шанин Валентин!

Последовала пауза, на протяжении которой Валя молча удивлялся: так быстро закончилась перекличка? Или имеется в виду кто-то другой?

– Есть, – промямлил он наконец.

– Индивидуальные занятия сегодня с часу дня, аудитория тридцать восемь. Расписание составит Григорьев Артур…

Никто не ответил. Валя осторожно поглядел через плечо – Артур сидел за последним столом, ближе к проходу, и зажившие следы побоев на его лице виднелись явственнее, чем вчера.

– Григорьев А, ты меня понял? – снова заговорил Портнов. – Ты староста!

– Хорошо, – равнодушно сказал Артур.

Портнов глянул на него поверх очков, еле слышно хмыкнул, оглядел аудиторию.

– Достали учебники. Страница три, параграф один. У вас последний шанс подготовиться к индивидуальным, и лучше бы вам его использовать.

* * *

В перерыве между двумя занятиями путь ему преградила Александра Игоревна:

– Идем со мной.

– У меня физкультура, – уныло возразил Валя. – Если я опоздаю…

– Ты освобожден. – Александра уже уходила по коридору. – На физру с этого дня ходить не будешь, преподаватель в курсе.

– Правда?! – Валя не успел скрыть радость. Александра глянула на него через плечо, но ничего не сказала.

Они спустились в подвал, где среди прочих странных помещений был ее кабинет. Валя с каждым шагом чувствовал, как стихает боль, как легче становится на душе, как отдаляется перспектива стоять в общем строю перед физруком, бегать кроссы, отжиматься… и запоминать его имя, как его там. Все-таки не Сан Саныч. Да не все ли равно? Он даже развеселился, он даже прыгал со ступеньки на ступеньку…

В кабинете ему опять сделалось зябко и неуютно. Александра Игоревна уселась за письменный стол, вытащила сигареты и закурила. Было страшновато смотреть, как она курит, хотя табачный дым уже не казался Вале таким противным.