Vita Nostra. Собирая осколки

Валя начал действовать раньше, чем успел сообразить, что от него требуется. Поднял с преподавательского стола стопку новых, пахнущих типографской краской учебников и даже не разглядел как следует, что там написано на обложке. Ему казалось, что он спит – и так, во сне, раскладывает учебники по светлым деревянным столешницам.

– Открыли книги. Страница три, параграф один. Внимательно читаем, не пропускаем ни строчки.

Валя начал читать и тут же убедился, что все еще спит. Как это иногда бывает во сне, строчки складываются в совершенную белиберду, от которой болит голова и начинают чесаться уши. Он всерьез задумался, как бы поскорее проснуться, но тут за спиной у него завозились, зашептались и, наконец, чей-то голос заявил громко, смело и даже с иронией:

– А вы, случайно, не заметили, что во всех учебниках типографский брак?

– Брак у вас в другом месте, Григорьев Пэ. – Портнов посмотрел поверх очков, и Валя мельком обрадовался, что взгляд предназначен не ему. – Читайте. Старательно. И запомните, группа «А»: все проблемы с успеваемостью я буду решать с вашим куратором.

В аудитории снова сделалось тихо.

* * *

Антон Павлович сидел в беседке один. Снаружи, прислоненная к деревянной балюстраде, стояла метелка. Антон Павлович вышел, чтобы подмести дорожки во дворе, – но то ли ослабел, то ли просто задумался.

На крыльце валялся розовый детский велосипед. Во всем квартале было тихо, только возилась белка на верхушке огромной елки. Пыталась ободрать остатки забытой новогодней мишуры.

Сашка помнила двор до последней елочной иголки и дом – до последней царапины и гвоздя. Но дом ее тоже помнил. И в прежней реальности, и в нынешней дом был отражением единой идеи: место, куда возвращаются. Пространство, которое можно и нужно защищать, даже вытаскивая из пламени.

– Добрый день, – громко сказала Сашка и без спроса открыла калитку. – Доставка! Григорьев Антон Павлович?

Дом стоял по-прежнему, но невидимая червоточина шла по фасаду. Там, где отпечаталась безусловная любовь, теперь клубились сомнение, и разочарование, и вера в зло.

– Доставка, – повторила Сашка. – Примите, пожалуйста.

На ней был форменный жилет малинового цвета, кепка с невнятным логотипом и короб-рюкзак на плече.

– Здравствуйте. – Антон Павлович подскочил, вывалившись из раздумий, и постарался быть приветливым. – Но… разве в Торпе есть доставка?

Он даже протер глаза, чтобы убедиться, что Сашка в малиновом жилете ему не померещилась.

– Я же здесь, – сказала она с улыбкой. – Откуда бы я взялась, если бы доставки не было?

– Но я не заказывал…

– Кто-то другой заказал. – Сашка выгрузила из короба два пакета и длинную картонную упаковку. – Наверное, в подарок.

– Но… кто же? – Антон Павлович остановился напротив, с подозрением глядя на пакеты – и на Сашку. Посмотрел второй раз, чуть прищурился; зрение у него начинало сдавать. А может быть, он вспомнил Сашку, но не мог понять, откуда ее знает?

– Аноним, – сказала Сашка со значением. – Но это кто-то, желающий вам добра. Будьте здоровы!

Уходя, она испугалась, что отец Ярослава так и не прикоснется к пакету, что он не любитель таинственных подарков. Но любопытство оказалось сильнее: оглянувшись за калиткой, Сашка увидела, как Антон Павлович приоткрывает упаковку – ту самую, из картона…

– Антон, кто приходил? – послышалось с крыльца.

Сашка ускорила шаг. Сейчас он почувствует запах. А еще через секунду почувствует радость. Астры, свежие астры были в картоне, а мороженое и фрукты – в пакетах. Старшие Григорьевы всегда отмечали Первое сентября, ведь бабушка много лет была учительницей…

Костя возник рядом, будто сопровождал ее всю дорогу от супермаркета.

– Самохина, ты ведь усложняешь мне жизнь, – сказал укоризненно. – Если старики поверят, что подарки прислали Артур и Паша, если захотят встретиться, если захотят выцарапать детей из злобной секты…

– Я рассчитываю риски, не волнуйся. Но пусть хоть старикам будет чуть легче. Их-то мы учить не собираемся…

– Интересно, каково это, – сказал Костя после паузы. – Всю жизнь прожить в Торпе и ничего не знать про Институт. Не знать правды, я имею в виду.

– Они чувствуют. – Сашка вздохнула. – Это как… тень на краю зрения, на которую нельзя посмотреть прямо и которая никогда не исчезает. Вряд ли это приятно. Но люди ко всему привыкают.

– А помнишь, как мы в первый раз сюда приехали? – спросил Костя задумчиво.

– Еще бы! – Сашка засмеялась. – Помню, ты тащил мой чемодан…

Редкие прохожие глазели на Сашкин малиновый жилет и кепку с невнятным логотипом.

– Я видел твоего брата, – сказал Костя.

– И что?

– Он так… не похож на тебя. Даже странно.

* * *

– Шанин!

Валя подскочил. Неужели он заснул посреди пары?! Пахло пылью, резиной, кожей – запах спортзала. Валя нащупал в кармане очки, надел; ни стола, ни книги не было. Был гимнастический мат и рядом гора таких же, сложенных один на другой, защищающих Валю от постороннего взгляда…