Vita Nostra. Собирая осколки

Сашка остановила все-таки время, и буква «А» из вывески драматически замерла в падении, и замерли черные ручьи на булыжнике, и туча дыма высоко над улицей; если мир может быть устроен только по-людоедски, потому что исходная конструкция не предполагает других вариантов, – то уйти в небытие для такого мира благо и насущная необходимость.

Но Ярослав смотрел на нее. Живой. Юный, очень злой и растерянный. Глазами двух своих проекций. И Валя смотрел на нее. А его глазами смотрела мама. Сашка так давно о ней не вспоминала…

– Сейчас, – сказала Сашка, запуская ход времени заново, и буква «А» грохнулась на мостовую. – Сейчас… вам придется мне поверить. Даже не так – поверить в меня. После всего, что я с вами делала, сможете?

Кругом вертелись зеваки, хлюпала вода и хрустела сажа под ногами.

* * *

– Ключ от актового зала, – сказала Сашка дежурному вахтеру.

У нее был свой, но в сейфе, в кабинете, и не было времени спускаться в административное крыло.

Вахтер повиновался, хотя и с удивлением. Сашка взяла тяжелый ключ с большим деревянным брелоком, зашагала через холл; на секунду остановилась перед расписанием сессии. Проявились и пропали перед глазами многие имена, будто мемориальная плита.

Сашка прошла мимо бронзовой статуи. Отодвинула пыльную портьеру, прикрывающую дверь в зал. Отперла замок.

В зале, на последнем ряду с краю, сидел Физрук, скрестив на груди мускулистые руки. Валя, Артур и Паша, шедшие следом за Сашкой, от удивления остановились.

– На сегодня не назначено ни экзаменов, ни зачетов, – сказал Физрук.

– У нас консультация.

– Олег Борисович в курсе?

– Дмитрий Дмитриевич, – Сашка, не останавливаясь, поднялась на пустую сцену, – кого и как мне посвящать в свои планы – решаю только я.

– Я не могу помочь? – Физрук зачем-то коснулся свистка, висевшего у него, как всегда, на груди.

– Нет, – сказала Сашка с сожалением.

– Близнецы интерферируют. Возможны автоколебания.

– Я знаю! – Сашка повысила голос.

– Чем бы ни закончилось, – сказал Физрук после паузы, – я рад, что ты однажды прозвучала.

За Физруком закрылась дверь.

– Почему автоколебания? – тревожно спросил Артур. – И разве интерференция – это грамматический термин?!

Сашка оглядела зал: ничего не менялось тысячелетиями. Зал был центром Торпы. Неподвижной точкой, вокруг которой обращалось все. Ряды скрипучих кресел, тяжелые бархатные портьеры, окошко будки звукорежиссера. Над сценой, на ленте транспаранта, было который век написано: «Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus».

* * *

– Это не место, и это не время. Это нельзя описать и нельзя понять человеческим опытом. Но я создам для вас визуализацию, очень грубую. Вы увидите то, что может вообразить себе человек. Истинные процессы и события будут скрыты от вас.

– Как с вывеской… – хрипло начал Валя.

– Пожалуйста, – сказала Сашка без гнева. – С этой секунды молчите все, пока я не обращусь к вам напрямую.

Валя двумя ладонями зажал себе рот.

– Если вы перестанете существовать там, – снова заговорила Сашка, – вы не умрете. Вы просто не будете зачаты. Вас нельзя будет вспомнить, вас невозможно будет даже представить. Никогда.

Они не испугались. Более того – у них прояснились глаза, у всех троих. Они поверили в ее намерение.

– Павел, вы наречие, – сказала Сашка. – Наречие направления, означающее динамическое перемещение в сторону объекта или от него. Артур, вы спросили про интерференцию? Когда Павел укажет направление, которое вы субъективно оцените как верное, поддержите его своей синтаксической связью. Если он ошибется – подавите его, погасите волю.

– Как я могу знать, что правильно?!

– Вы частица, служебная часть речи, – сказала Сашка. – Вы определяете вероятность события или процесса. Если вы не сможете поддержать успешное решение… мы все потерпим неудачу. Да, вы ни разу не прозвучавшее Слово. Да, мы рискуем. Неужели вы думаете, что я идиотка, если с первого дня обучения не повела вас к началу времен?!

Они притихли. Сашка испугалась: очень человеческий срыв. Плохой, нервный срыв, Стерх бы не поверил, что его лучшая ученица на такое способна…

– Саша, – тихо сказал Валя, – все в порядке?

Сашка кивнула. Посмотрела с благодарностью:

– Валя. Ты Глагол в повелительном наклонении.

– Я часть тебя, – быстро сказал Валя.

– Нет. Ты часть себя. Но в какой-то момент мне не хватит… меня, моего потерянного фрагмента. И тогда от тебя мне потребуется действие. Повеление.

– Какое? – Вот теперь он испугался.

– Ты догадаешься, – сказала Сашка. – А теперь… Сделайте глубокий вдох, закройте глаза и задержите дыхание.

Сашка подняла руки ладонями вверх, и пепел от всех ее рисунков, автопортретов, каракулей, набросков, тактических планов – весь пепел, оставшийся в камине дома с мансардой, и пепел самого дома взлетел с ее рук, заполнил зал и сложился в модель умирающей Вселенной.

* * *

Он больше не мог не дышать, грудь резало, будто крышкой консервной банки. Пашка широко открыл рот, захлебываясь, – и почувствовал струю воздуха на лице.