Vita Nostra

– Александра, вчера вы совершили очередной скачок в развитии. Невозможный с точки зрения всего моего опыта… нашего опыта с Олегом Борисовичем. То, что вы не погибли – счастливейшая случайность. Но теперь, когда вы уцелели, возникает другой вопрос…

Стерх остановился. Его всегда бледные щеки порозовели. Глаза с крохотными зрачками уперлись Сашке в лицо:

– Какого черта вы это сделали?! Что теперь делать с вами? Что с вами делать, вы неуправляемы! Вы обезьяна с гранатой! Невозможно, чтобы биологический человек получил доступ к изъявлению – еще до перерождения, до экзамена! А вы человек, и ведете себя как человек! Как девчонка! Как глупая, инфантильная, безответственная…

Он с видимым усилием оборвал сам себя. Заложил руки за спину и снова заходил взад-вперед по кабинету. В тишине слышались только его шаги, да где-то далеко-далеко, в здании института, прозвенел звонок.

– Почему это я неуправляема? – заговорила Сашка, изо всех сил пытаясь удержать дрожь в голосе. – Объясните, я пойму… Вот вы меня оскорбляете, но даже не пытаетесь объяснить! Вы с нами обращаетесь, как с животными, как с недееспособными идиотами…

– Потому что вы такие и есть, – вставил Портнов.

Коженников молчал и глядел на Сашку, кажется, с интересом.

– Хорошо, – начал Стерх тихим голосом, ничего хорошего не предвещающим. – Теперь – по поводу объяснений. Я говорил вам, Александра, что бесконтрольные опыты – запрещены и опасны?

– Но…

– Говорил или нет?

– Говорили!

– Вы, казалось, поняли и дали мне слово не выполнять заданий сверх программы. Было такое или нет?

– Николай Валерьевич…

– Вы мне дали такое слово? Или нет?!

– Да! Но я ведь не понимала…

– Теперь поймете, – зловеще пообещал Стерх. – Олег Борисович, ситуация из ряда вон выходящая. Ваши предложения?

Портнов щелкнул зажигалкой. Затянулся, выпустил струю дыма – и тут же раздавил сигарету в пепельнице. Снова выудил очки из нагрудного кармана, нацепил на нос, уставился на Сашку поверх стекол:

– Я знаю одно: эта девушка не выйдет из кабинета, пока мы не найдем способ сдерживать ее.

– И способ, к сожалению, радикальный, – пробормотал Стерх. – Мы вынуждены были пригласить сюда вашего куратора, Александра.

Коженников сидел неподвижно, из-за очков невозможно было определись направление его взгляда. Сашка съежилась.

– Фарит Георгиевич, – Стерх говорил подчеркнуто корректно. – Руководство курса обращается к вам с просьбой: обеспечить соблюдение учебной дисциплины студенткой Самохиной Александрой.

Повисла тишина, длинная, звонкая. Сашка прекрасно понимала, что умолять нет смысла. Единственное, что она сейчас может сделать – сохранить достоинство, насколько это возможно.

Она собрала последние силы и разогнула спину. На ней был ее лучший костюм, ни одна слезинка не испортила макияж. На секунду она увидела себя их глазами и вдруг вспомнила, как корчился в огне этот зарождающийся мир…

Который был, оказывается, Любовь.

Глаза Коженникова скрывались за черными стеклами. Он смотрел на Сашку невидимым, но хорошо ощутимым взглядом – как когда-то в июле в приморском поселке, на Улице, Ведущей к Морю, а приведшей в институт специальных технологий.

Сашка потупилась.

– Задания, выполненные без разрешения, – тихим бесцветным голосом заговорил Стерх. – Сознательные метаморфозы. Эксперименты с изъявлением сущностей. Все это я назвал бы грубым нарушением учебной дисциплины.

В кабинете снова сделалось очень тихо. И в этой тишине впервые заговорил Коженников:

– Николай, есть нюанс.

– Да?

– Я обещал не требовать от девочки невыполнимого.

Стерх поднял брови:

– Что именно невыполнимо из того, что я перечислил?

– Она развивается, реализуя свою природу, – в очках Коженникова отражались лампы дневного света. – Она не сможет остановиться, если на диске записано несколько треков подряд. Выдавайте ей по треку на диск, разве это сложно?

Повисла пауза. Стерх изменился в лице; его крылья дернулись под пиджаком, будто желая немедленно развернуться.

Сашка скрючилась в кресле, готовая провалиться сквозь землю.

– Это не сложно, – глухо сказал Стерх. – Это… беспрецедентно. У меня никогда не было студентов, способных снять десяток треков последовательно. Поэтому я использовал стандартные учебные материалы.

– По-видимому, здесь нестандартный случай? – мягко осведомился Коженников.

– Вы правы, – после коротенького молчания сказал Стерх. – Да.

– Договорились, – Коженников кивнул. – Что до изъявления сущностей… Саша, вы отдаете себе отчет в том, что сделали?

– Я не специально. Я не хотела.

Портнов поперхнулся дымом.

– То есть вы не отдаете себе отчет?

– Почему же. Отдаю, – сказала Сашка тихо.

Стерх воздел глаза к навесному потолку.

– Зачем вы это сделали? – продолжал допытываться Коженников.

– Случайно.

– Что вас подтолкнуло? О чем вы думали, прежде чем взяться за карандаш?

Сашка сглотнула.

– Важно, – Коженников кивнул. – О чем? Или о ком?

– О Косте, – сказала Сашка. – О Константине Коженникове.

И твердо посмотрела на собственное отражение в его темных очках.

– И от душевных переживаний решили поиграть со смыслами? – вклинился Портнов.

Сашка обернулась: