Витязь

— Обычное дело, — пожала плечами Катрин. — Ты так спрашиваешь, будто удивлён этим.

— Да это я так… — кажется, я опять выдал своё незнание здешних порядков. — А прежде тебе давали подобные миссии?

— Один раз только. Пару лет назад я полгода жила в поместье дворян Бирковых. Птахины вели с ними торговые дела, и нужны были некоторые сведения.

— И тебе не противно этим заниматься?

— Чем?

— Ну как чем? Ну вот этим. Сношаться по приказу.

Катрин посмотрела на меня, удивлённо приподняв бровь, и задумалась.

— Я не знаю, — наконец, ответила она через минуту. — Не думала об этом. Приказ есть приказ. Не всегда приказывают делать что-то приятное. Но ведь в этом и есть служба.

Мы вышли на дорогу, а точнее сказать, колею, проложенную тракторами. Следы должны были привести нас к населённому пункту, и мы двинулись по ним.

— А когда моя мать рассказала тебе об энергетических чарах? Она сама хоть знала про мою силу?

— Мы несколько раз общались наедине. Потом она постепенно открыла некоторые секреты, когда убедилась, что я не расскажу их главе рода. Она точно не знала, наделён ли ты силой, но предполагала, что это может быть так. Она просила сообщить, если я замечу признаки этого. Но я ни разу не видела их до того дня, когда тебя хотели убить на болоте.

— И про моего настоящего отца ты знала?

— Нет, этого Елена Филипповна не рассказывала. Зато много говорила о том, сколь великим ты станешь, если действительно тебя Бог наградил энергетическими чарами. Она говорила, что если появится новый род, более сильный, чем все остальные, служить ему будет огромная честь. Она хотела, чтобы я стала одной из первых и позаботилась о тебе, потому что у тебя будет много хлопот и потребуется надёжный помощник.

«Вот, значит, кто тебе всю эту чушь внушил, — подумал я. — Выходит, моя матушка тебя целый год обрабатывала, чтобы своему нерадивому сынку опору в жизни воспитать». Слова Катрин были похожи на правду. Я, конечно, понимал, что гипотетически, всё это может быть просто выдуманной историей, а Катрин — хорошей актрисой, но выглядел её рассказ довольно искренним и убедительным.

— И моя мать тебя убедила в том, что ты должна бросить род? Нарушить данную клятву? Пойти на такое бесчестье? — я строго посмотрел на Катрин, решив тоже немного поиграть роль. — Ты предала своих. Почему ты думаешь, что я возьму на службу клятвопреступницу?

Катрин потупилась. Я видел, что слова эти уязвили её.

— Нет, — тихо сказала она. — Елена Филипповна считала, что Птахины отпустят меня сами. Но когда я узнала, что произошёл разрыв с младшей ветвью, и ты встал на её сторону, поняла, что этого не случится. Я решила бежать. Ты прав: это бесчестный поступок. Возможно, я совершила ошибку. Не знаю, смогу ли искупить когда-нибудь этот грех. Но если ты меня не примешь на службу, я не знаю, что дальше делать.

— Надо было думать заранее. Теперь-то что говорить? Как тебя принять, когда ты, во-первых, преступила клятву, во-вторых, находишься в розыске из-за того, что сама же напортачила? Даже если допустить, что я поверю каждому твоему слову, это будет непросто. Как я буду выглядеть в глазах остальных родов? Ты подумала об этом?

Катрин промолчала.

— Так что нет, — продолжал я. — Сомневаюсь, что смогу взять тебя на службу, даже если стану главой рода. Ты не достойна этого.

Катрин не ответила. Мы какое-то время шли молча. Я взглянул на неё и увидел, как по её щеке скатилась слеза. «Не похоже на игру, — отметил я. — Хотя чёрт её знает, конечно». И всё же это было удивительно. Я видел, как Катрин храбро смотрела в лицо смерти, как сохраняла невозмутимость в самых рискованных ситуациях, а теперь расклеилась от такой ерунды.

— Не делай этого, пожалуйста, — произнесла она, наконец. — Иначе я не знаю, для чего жить. Позволь смертью искупить свою вину, но только не прогоняй.

Я подавил тяжёлый вздох. Мне стало жалко её. Девушка с самого детства служила каким-то людям, и даже не представляла, с какой ещё целью может существовать на этом свете.

А что я мог сделать? Допустим, она говорит правду, допустим, всё так: она предала своих ради эфемерной идеи служить более сильному роду. И что теперь? До конца дней своих прятать от полиции и ОИС? Если бы я принял её на службу, по всем обычаям и законам я должен нести ответственность за её жизнь. Именно так было положено: слуга служит, господин заботится о слуге. Принесённая клятва связывала обоих узами определённого долга. А у меня и без того есть, чем заняться. Проблем хватает. Катрин — взрослый самостоятельный человек, она должна жить собственной жизнью. Мне так виделось, по крайней мере. Если она бежала от рода, зачем закабалять себя снова? Я озвучил эту мысль:

— Почему бы тебе не начать жить самой по себе? Я бы, например, не хотел остаток своих дней ходить в слугах. Что в этом хорошего? Независимость даёт гораздо более интересные перспективы.

— Для тебя, — ответила Катрин, не задумываясь. — Ты рождён править. Я рождена служить. Это моя судьба! Какой во мне прок, если я не смогу выполнять своё предназначение?