Витязь

— Произошло некоторое недоразумение, — сказал я. — Моя дружинница оказалась в затруднительном положении, и мне пришлось решать эту проблему.

— Усеяв свой путь трупами, — ухмыльнулся сквозь усы Иван Никанорович. — Интересные у вас методы.

— Какие есть.

— В любом случае, вы проявили благородство, защитив своего человека, и храбрость, не побоявшись пойти против превосходящих сил. Это делает вам честь, — польстил мне помещик. — Надо же, как порой складываются обстоятельства. Никогда бы подумал, что у меня в гостях окажется Михаил Птахин. О вас ходят легенды.

— И что же эти легенды говорят?

— Много чего. Якобы вы обладаете необычными и очень мощными чарами, якобы в битве родов вы победили семерых сильных, да и о бойне в доме на улице Первоапостольской мне тоже известно. Последнее, что я слышал о вас: вы перешли на сторону младшей ветви после того, как род Птахиных разделился.

— И откуда же вы обо мне столько знаете?

— А вы думаете: человек, живущий в такой глуши, не может быть в курсе происходящего? Оханск у нас под боком, пара часов пути, многие вести до нас доходят. Да и знакомства тоже кое-какие имею. И знаете, что интересно? Наши с вами судьбы чем-то похожи. Я ведь тоже некогда был изгнан из боярского рода. Да, именно, вы не ослышались. Я — изгнанный. Я прекрасно знаю, что таким, как мы, приходится самим устраивать свою жизнь без чьей-либо помощи.

Иван Никанорович поведал о себе. Был он незаконнорожденным сыном боярина Бельского. Рос в отцовском имении, служил отроком до восемнадцати лет. Его главным несчастьем стало то, что он унаследовал чары своего рода. Обычно бастарды, появившиеся на свет от союза сильных и немощных, не обладали никакими способностями, но Иван Никанорович стал исключением. И это принесло ему некоторые неприятности. Само собой, юному бастарду не позволяли тренировать чары, более того, семейство его невзлюбило и даже отказалось принять в младшую дружину.

И тогда Иван Никанорович понял, что служение роду — не его стезя. Он покинул отчий дом и отправился искать счастья на государственной службе. Поступил в офицерское училище и, отучившись, оказался в армии. Бывал на Кавказе, причём в то же время, что и мой отец, дослужился до капитана и, выйдя в отставку, начал строить карьеру на гражданском поприще, а вскоре получил дворянский титул за заслуги перед Отечеством. Но потом его внезапно переклинило, он осознал тщетность своего занятия, бросил карьеру, приобрёл на скопленные сбережения поместье и завод, и с тех пор уже почти десять лет жил в своё удовольствие.

Я поинтересовался, как так получилось, что у него три жены. Иван Никанорович и об этом рассказал. Первая его, старшая жена, была мещанкой. Познакомился он с ней, когда только вернулся из армии. Остальные две были из крепостных. И обе — не из его поместья. Одну Иван Никанорович выкупил у своего приятеля-офицера, другую выиграл в карты у соседа-помещика. Зачем женился? А просто так. Захотелось. Даже несмотря на то, что это запрещалось законами, и на то, что дворянин, женившийся на простолюдинке, выглядел не лучшим образом в глазах общества. Ивану Никаноровичу было класть с прибором на эти, как он выразился, «несущественные мелочи». Потом, конечно, все браки, кроме первого, церковный синод признал недействительными и записи о них вымарали из метрических книг, но пожилого дворянина это мало беспокоило.

— Я всю жизнь служил, — сказал он, — роду служил, царю-батюшке служил, так что теперь, не имею права пожить в своё удовольствие? Захочу и четвёртую жену заведу.

Я тоже немного рассказал о себе: о том, как и почему меня изгнали Барятинские, о своих способностях, о том, как я попал к Птахиным, и как оказался под патронажем младшей ветви, которая теперь стала независимым родом.

— Я же говорил, мы с вами, Михаил, чем-то похожи. Не зря я решил пообщаться с вами. Тут, в поместье, порой скука смертная, но нет-нет, да происходит что-то любопытное. А в остальном — тишь, да благодать, если, конечно, не считать последних событий в Оханске. Но император, видимо, подумал, что нам мало стычек, и решил устроить бойню похлеще. Нелепо это, не находите? — Иван Никанорович усмехнулся. — Война вообще нелепая вещь, а эта — в особенности.

— И это говорит человек, полжизни прослуживший в армии? — удивился я.

— Именно, — вздохнул пожилой дворянин. — Полжизни понадобилось, чтобы дойти до этой простой истины. Да и спросите, у кого хотите: многие подтвердят, что сия бойня, развязанная императорами — есть великая бессмыслица и ни к чему хорошему не приведёт.

— Да, действительно, многие недовольны, — согласился я.

— Очень многие! И тому есть причины. Война не нужна великим родам, они ничего от неё не получат, кроме гибели близких. Все это прекрасно понимают. Бояре — не дураки: видят, что игра не стоит свеч.

— Но разве в случае победы им ничего не достанется?