Витязь

Я отправился во флигель, где жила Таня. Её я тоже не предупредил об отъезде. Представляю, как она беспокоилась эти дни, и какой разнос мне сейчас учинит. Придётся и ей рассказать о Катрин. Я боялся, что будет ревновать, но скрывать тоже нельзя. Таня была в курсе почти всех моих дел, от неё я секретов не держал.

Вот только во флигеле её не оказалось. Комната была заперта. Постучался — ответа нет. Странно. Уже вечер, и Таня должна вернуться. Задержали?

На выходе я столкнулся с пожилым лакеем. Спросил у него, где Таня.

— Вас разве не поставили в известность? — удивился слуга. — Татьяна покинула поместье.

У меня аж челюсть отвисла. Вот так сюрприз!

— Подожди, что за ерунда? Как покинула? Когда? Куда она поехала.

— В тот же день, когда с вами произошло несчастье. У неё днём был поезд. Насколько мне известно, она отправилась в качестве добровольца на фронт.

— Чего?! — я выпал в осадок от таких известий. — Какой фронт? Что за бред? Чего она там забыла?

— Простите, господин, не могу знать, — виновато развёл руками лакей. — Меня Татьяна не ставила в известность своих планов. Полагаю, она поехала медсестрой в прифронтовой госпиталь.

— Почему она мне ничего не сказала?

Лакей пожал плечами и помотал головой, опасаясь, видимо моего гнева (а выглядел я, кажется, очень злым) и повторил, что ничего не знает.

Я вышел из флигеля, не чуя под собой ног, не веря тому, что услышал. Всё это казалось странной и нелепой шуткой. Ну не могла же Таня просто так взять и свалить, ничего мне не сказав? Зачем? Что ей ударило в голову? Я вспомнил утро накануне её отъезда, когда мы последний раз общались. Она была чем-то расстроена. А я так и не смог допытаться, в чём причина: Таня ушла, ничего не сказала. Я силился понять её мотивы. То ли она уже давно решила ехать, но почему-то хранила свои намерения в тайне, то ли её что-то сильно расстроило в последние дни, и она на эмоциях сорвалась и свалила из поместья.

Некоторое время я бродил по саду в кромешной темноте, не находя себе места. Только снег понимающе падал на дорожку, сочувствуя моему горю. «Так, успокойся, — приказал я себе, — надо разузнать подробности. Ольга точно должна быть в курсе».

Боярыня по-прежнему сидела в кабинете у горящего камина. С тех пор, как я ушёл, она не сдвинулась с места. На столе стояла наполовину выпитая бутылка. Свет не горел. Ольга Павловна смотрела в окно, за которым медленно падали, выписывая пируэты, снежинки. Лицо женщины осунулось и выглядело измождённым. Она как будто постарела лат на десять. После войны с Барятинскими и разрыва с младшей ветвью боярыня часто прикладывалась к бутылке. Сам я прежде этого не видел, но слышал сплетни, что вечерами она порой вот так сидит подолгу в одиночестве и пьёт.

Её можно было понять. Слишком много ударов обрушилось не неё за последние месяцы: гибель мужа, разрыв со старшей ветвью, нападение на особняк, война, которая опустошала кошелёк и на которой умирали родственники. И без того немногочисленный род скоро мог просто перестать существовать.

Я постучался и вошёл. Ольга Павловна перевела на меня мутный взгляд:

— Слушаю, Михаил. Мы же условились завтра поговорить. Я сейчас слегка… занята.

— Я по-другому вопросу.

— Давай. Только быстрее.

— Вы знаете что-нибудь по поводу отъезда Тани?

— Тани? Ах да… Тани. Да, она мне сообщила, что уезжает. Хотела помогать раненым. У неё очень доброе сердце. Я не смогла ей помешать.

— А когда она это решила? Почему вы не сообщили мне?

— Да как-то времени не выдавалось, ты же весь в делах, а потом тот случай… Просто не до этого было.

— Не до этого? — я чуть не потерял дар речи. Самый важный человек в моей жизни уехал на войну, а им, видите ли, не до этого было?! Но какой прок теперь возмущаться и устраивать ссоры? Я постарался говорить спокойнее. — Куда именно она поехала? Она сказала?

— Нет, ничего не сказала. Я ничего об этом не знаю. Завтра… Все вопросы завтра.

На выходе я столкнулся с фаворитом боярыни — младшим дружинником Герасимом. Он направлялся к Ольге Павловне. Это был мужчина чуть старше тридцати, довольно крупный, на полголовы выше меня, статный и чернявый. Связь их ни для кого не являлась секретом. Уж не знаю, состояли ли они в отношения до гибели прежнего главы рода, но сейчас они встречались довольно часто: боярыне явно требовалось мужское внимание.

Когда я вернулся к себе, оруженосец Паша сообщил о том, что готов мой мундир, заказанный неделю назад. Каждый в роду имел комплект парадной одежды, которую он надевал на торжества и битвы. Как правило, это были китель и брюки военного покроя с гербами, выпушками, оторочками, вензелями и прочими украшениями. Так что теперь, если бы мне пришлось участвовать в сражении, я мог бы выйти в красивой одежде, как и остальные члены рода.

Вот только в настоящий момент было не до шмоток. Меня беспокоила судьба Тани. Да и голова ужасно болела. Так что я сообщил отроку, чтоб не надоедал по пустякам, и заперся в спальне.