Витязь

— Парень, ты не в Минск случаем? — крикнул мне водитель паровой тарантайки, напоминающей карету, только с котлом спереди, закрытым крышкой капота. Внутри уже разместились четверо пассажиров: трое — в салоне сзади и один — возле водителя.

— Угадал, — ответил я. — Именно туда.

— Угадал, — передразнил водитель. — Было б чего угадывать. Тут почти все в Минск едут. На кой чёрт вас туда несёт, непонятно. Но да Бог с вами. Садись, есть свободное место. Рубль цена.

Я устроился рядом с усатым мужчиной в униформе железнодорожника, поставил на колени саквояж, и машина тронулась. Напротив меня сидела семейная пара.

Само собой, первым делом я поинтересовался обстановкой в городе.

— Стреляют, — объяснил водитель. Говорил он с небольшим местным акцентом. — Как ваши вошли, так только и делают, что стреляют. Уже два раза бомбили нас. Да ещё и наших парней начали сгонять на войну. А народ бежит. Работы нет, воды и отопления нет, ничерта нет. Ну кто побогаче первым делом свалил. Что ещё сказать? Война есть война.

— А вот и неправда! — возмутился усатый железнодорожник. — Почему ты так говоришь так, будто наш император виноват? Не мы же вас бомбим, в самом деле! Ваши шляхтичи с нашими боярами по одну сторону воюют. А германцы мало того, что нагло вторглись, так ещё и внушают вам, якобы император наш — вам враг. На вас же кабалу хотят надеть, а мы вас избавляем.

— Ага, хорошее избавление, — усмехнулся водитель. — Полстраны в руинах. Да без разницы, кто виноват. Шляхта да бояре земли делят, а по башке простой народ получает, вроде нас.

— Иначе-то и не бывает, — буркнул мужчина, что сидел напротив меня.

Короче говоря, как всегда и бывает в подобных случаям, мужики завязли в разговоре о политике, начали спорить, чего-то друг другу доказывать, да ещё с таким жаром, будто болтовня эта могла что-то изменить. А я слушал краем уха и смотрел в окно на грязную дорогу, по которой катил наш экипаж.

Навстречу большими и малыми группами тащились люди с пожитками. Кто-то ехал на паровой телеге, кто-то — на обычной, запряжённой лошадью. Это были беженцы, покидавшие прифронтовые районы, а то и вообще — страну. Порой навстречу проносились военные грузовики, раскрашенные либо в чёрный, либо в защитный цвета. Мы ехали за колонной тягачей, дым от которых застилал небо. Колонна двигалась медленно, и обогнать мы её не могли, так что приходилось плестись в хвосте по гравийке, убитой многотонной техникой.

А я смотрел на всё это, и мне вспоминались годы армейской службы. Уж грязи-то дорожной мне повидать пришлось сполна. Разбитые гусеницами колеи, колонны хмурой техники болотно-зелёного цвета, ползущие вдаль — всё это казалось привычным и родным. Аж ностальгия навалилась. Ну а когда подъезжали к Минску, до ушей моих донеслись далёкие и до боли знакомые звуки артиллерийской стрельбы.

Минск заполонили военными. Солдатские шинели запрудили улицы, было много техники. Два раза нам пришлось останавливаться на перекрёстках, дабы пропустить марширующие колонны. В некоторых домах, на первых и цокольных этажах я заметил укреплённые огневые точки. Кое-где виднелись следы бомбёжек. Проезжали один район — район небедный, центральный, застроенные высотными зданиями в пять и шесть этажей — так там у всех домов то стены с перекрытиями были обрушены, то следы пожаров чернели над окнами пятнами копоти, а прямо посреди дороги зияли огромные воронки. В городе было опасно. А ведь где-то здесь находилась Таня, ежедневно рискуя своей жизнью.

На одной из площадей стоял броненосец — большая стальная коробка со скруглёнными углами, ощетинившаяся дюжиной пушек и пулемётов в бортовых спонсонах. Из носовой части торчала короткая гаубица и два пулемёта. Боевая машина была не столь огромна, как броненосец Саврасовых, имела более плотную компоновку, но всё равно производила устрашающее впечатление. На улицах я видел ещё несколько похожих танков, но все они отличались друг от друга. То ли разные модели, то ли просто выпускали их штучными экземплярами. Помимо крупной техники встречались колёсные броневики, вооружённые пулемётами, и грузовики с зенитными установками в кузовах.

Водитель высадил меня рядом с госпиталем. Тут царила суета. Из одних машины раненых выгружали, в другие — загружали и куда-то везли. По грязи топали люди в шинелях, неся на носилках перебинтованных бойцов. Пахло кровью.

Я нашёл административный корпус — обшарпанное двухэтажное здание. Направился сразу к главврачу. Меня встретил секретарь, спросил, по какому вопросу. Я рассказал, что ищу девушку, которая недавно поступила сюда добровольцем, соврал, что я — двоюродный брат и что есть очень важная информация, которую должен сообщить лично. Естественно, происхождение моё осталось втайне. В этой поездке для всех я был простолюдином, конторским служащим, разыскивающим родственницу. Впрочем, боярские бумаги я тоже взял с собой на всякий случай.

Потом меня выслушал главврач. Отнёсся с пониманием, отправил в отдел кадров. Там конторщик порылся в картотеке и достал нужную карточку.