Витязь

Мы начали подниматься одновременно. Я снова ощутил энергию. Барятинский метнул в меня копьё, я отклонил корпус, уходя от удара. В руке его возник клинок. Я увернулся, захватил руку с оружием и основанием ладони треснул противника в подбородок. На секунду Барятинский оказался дезориентирован и я, вложив остатки энергии, одновременно двумя кулаками ударил в корпус. Я услышал хруст ломающихся костей, мой враг отлетел на несколько шагов.

Я подошёл к нему. Он некоторое время хрипел, выплёвывая изо рта кровь, а потом затих. Я огляделся: вокруг простиралось белое поле, и только на месте нашей схватки в радиусе нескольких метров чернела земля. А со всех сторон ко мне шли люди.

***

Это был большой гостиничный номер класса люкс, состоящий из трёх комнат. Посреди спальни располагалась широкая кровать с резными ножками и атласным покрывалом под цвет штор. Рядом — столик. Катрин развалилась в кресле в углу и наблюдала, как я хожу из угла в угол по мягкому ковру.

Завтра следовало дать ответ Муромскому, а я всё ещё ломал голову над тем, каким этот ответ будет.

Едва сражение закончилось, ко мне тут же подошёл обер-секретарь Муромский с охраной из десяти человек, которые окружили меня, оградив от остальной публики. Потом меня отвели к императору. Тот со своей свитой тоже наблюдал за ходом битвы, но делегация государя расположилась в стороне от основных группировок боярской знати.

Император Алексей не произвёл на меня особого впечатления. Это оказался сухопарый мужчина, не слишком могучего телосложения. Его остроносое бледное лицо было настолько неподвижным, что напоминало маску, на которой застыло горделиво-возвышенное выражение. В остальном — ничего особенного. По повадкам — такой же боярин, как и другие, коих мне случалось встречать на своём пути: важный, надменный, осознающий собственное превосходство.

Он поздравил меня, сказал, что рад познакомиться со столь сильным воином, победившим витязя седьмой ступени, и выразил надежду, что я буду достойно служить государству и короне.

Потом Муромский посадил меня в свою машину и в сопровождении ещё нескольких паромобилей с охраной отвёз в центральную гостиницу. Он напомнил, чтобы я подумал над его предложением. Ответ я должен был дать на следующий день. Я же попросил, чтобы Катрин тоже привезли сюда, и обер-секретарь дал соответствующие указания. Всё это время я находился словно в каком-то сне. События слишком быстро сменяли друг друга, вокруг мелькало много лиц. Я едва мог осмыслить происходящее. Возможно, повлияло и то, что я толком не отошёл от сражения, и чувствовал себя разбитым. Собраться с мыслями удалось, лишь когда оказался в номере.

Охраны у гостиницы было хоть отбавляй: внизу дежурили человек двадцать, да ещё четверо — на этаже. И я никак не мог понять, охраняют ли меня, или держат под стражей. И я не знал, какие им даны указания в случае моего отказа.

А ещё надо было куда-то пристроить Лизу, вот только сегодняшний день оказался столь насыщенным, что времени подумать на эту тему не оставалось. А Лиза, между прочим, так и сидела в номере привокзальной гостиницы, ожидая нас.

Катрин вопросов не задавала, даже не говорила ничего, словно понимая, что разговоры меня сейчас только собьют с мысли.

— Муромский требует ответа уже завтра, — произнёс я, устав молчать и держать в себе весь ворох мыслей. — И я не представляю, какой у меня иной выход, кроме как согласиться. Никаких вариантов не приходит в голову. Нас не отпустят просто так. Что мы можем? Бежать? Скрываться? Но где? Да и жить в вечных бегах — так себе идея. Прости, я не вижу иного варианта. Мы… точнее, я должен пойти на сделку. Может, у тебя есть какие соображения на этот счёт?

— Я приму любое твоё решение, — ответила Катрин. — Я много думала над этим. Пойти на государственную службу — ещё не значит отказаться от своего предназначения. Может быть, ты не станешь главой рода сейчас, но пройдёт несколько лет, ты наживёшь состояние, получишь землю, найдёшь верных людей, и тогда сделаешь, что должен.

— Ты так спокойно об этом говоришь. Ещё вчера подобный исход казался тебе трагедией.

— Говорю же, я много думала. Я была неправа, слишком торопила тебя, а это не правильно. Мы не должны спешить. Если ты погибнешь, лучше от этого не станет. Так что поступай, как сам считаешь нужным.

— Спасибо, — сказал я. — Мне нужно было это услышать. Однажды я добьюсь своего, но пока нам придётся совершить тактическое отступление.

После этого разговора стало легче на душе. У меня было навязчивое чувство, будто я подведу Катрин, если откажусь от боярского титула. Разумеется, я в любом случае сделал бы то, что считал нужным, но поддержка человека, который мне небезразличен, успокоила меня.

Катрин расправляла кровать, когда в дверь постучали. Я подошёл и отпер замок. В коридоре стоял пожилой господин с эспаньолкой и длинными седыми волосами, собранными в хвостик. Я сразу узнал его, хоть и видел один раз в жизни. Это был Святослав — тот странный попутчик, который встретился на ночной станции близ Тобольска и который так внезапно исчез на следующий день.