Витязь

— А она? — взорвался Павел и резко обернулся к тетке. Окатив графиню негодующим взором, срывающимся голосом он прохрипел. — Думаете, она не унизила меня? Шлялась по кабакам со своим любовником! Теперь, она надолго запомнит, как делать из меня посмешище. А этого хлыща я вообще пришибу, если он еще раз посмеет приблизиться к ней!

— Да, может быть, она вела себя неподобающе, как ты говоришь, хотя я так не считаю. Но ты должен был вести себя, как достойный дворянин, а не как невоспитанный мужик! — продолжала уже более спокойно Жанна.

— Ах-ах! Она тоже ведет себя не как благовоспитанная дама. Любая девица легкого нрава могла бы поучиться у нее! — закончил он свою триаду и, вновь обернувшись к огню, отпил глоток коньяка.

— Прекрати, Поль! — оборвала его Жанна возмущенно. Графиня начала нервно ходить по кабинету из угла в угол. — Что же делать? — говорила она себе под нос. — Луиза собирает вещи. Она хочет завтра же ехать обратно в Россию.

Павел замер, занесенный бокал с коньяком застыл в воздухе.

— Уехать? — переспросил Корнилов и резко обернулся вновь к тетке.

— Да. Она и слышать ничего про тебя не хочет! — ответила с досадой Жанна. — Как я только не уговаривала ее.

«Так значит, она собралась уехать! — думал про себя гневно Павел. — И ей наплевать на него. Наплевать на то, что он уже обезумел от любви и желания. На то, что он, как собака везде таскается и следит за ней. Выставляет перед всеми себя ревнивым дураком! Ей все мало».

— Ну и пусть катится на все четыре стороны! — прохрипел молодой человек, и быстро поставив бокал с коньяком на каменный выступ камина, стремительно ретировался из кабинета.

Раздался звук дверного колокольчика. В тот вечер Алексей отпустил прислугу в увольнение, потому вынужден был сам спуститься вниз. Распахнув дверь, он мрачно уставился на Корнилова, который так же застыл у входа. Самойлов чуть попятился назад и глухо процедил:

— Чем обязан, милостивый государь?

Пройдя внутрь парадной, Корнилов, не спуская бешеного взора с Самойлова, процедил:

— Елизавета Андреевна, моя возлюбленная! Вы, сударь, скомпрометировали ее! Я требую сатисфакции! — он быстро стянул черную перчатку и бросил ее в лицо Самойлову. Перчатка, ударив Алексея по щеке, глухо упала к его ногам. — Назовите день и час!

— К вашим услугам, майор! Я жажду этого не меньше, чем вы!

— Надеюсь, не надо объяснять, что свидетели и секунданты нам не нужны, — заносчиво выпалил Корнилов, осознавая, что еле дождался вечера, чтобы вызвать Самойлова на дуэль, и не сделал этого еще в кафе прилюдно, боясь широкой огласки, хотя и безумно жаждал этого.

— Согласен. Шумиха нам ни к чему, — ответил Самолов. Они оба понимали, что обычная дуэль с секундантами станет многим известна в Париже уже на следующий день. Ими могут заинтересоваться власти и начать более подробное расследование. А это было опасно.

— Обойдемся без лишних людей. Только вы и я, — отрезал Павел.

— Да. Оружие? — спросил Алексей.

— Пистолеты.

— Ваши условия?

— С сорока шагов. До тяжелого ранения или смерти, — прочеканил Павел.

— Согласен.

— Послезавтра на рассвете, — продолжал Корнилов. — Точное место я укажу в записке, пришлю с посыльным, сегодня же вечером.

— Великолепно! — ответил глухо Алексей.

— Честь имею! — отдал честь Павел и быстро вышел прочь.

На следующее утро в десять часов Лиза была уже одета в дорожное платье.

Она с тоской обвела взглядом комнату, в которой провела последние три месяца.

Павел — это имя вызывало в ней смешанные чувства любви и боли. Она не могла более выносить его невозможные выходки и похотливый натиск, те унижения, которым он постоянно подвергал ее. Ей казалось, что еще немного, и она просто сойдет с ума. В начале поездки в Париж она искренне наслаждалась его обществом, так как любила этого мужчину. Но затем с каждой последующей проведенной вместе неделей ее чувства к нему менялись. Его постоянные оскорбления в ее адрес, зародили в душе молодой женщины сомнения, что Павел сможет полюбить ее. Она чувствовала, что он просто использует ее для удовлетворения своих интимных потребностей. А что чувствует она? Ему было все равно. Будь на ее месте любая другая женщина, Корнилов, возможно бы, тоже домогался ее, с горечью думала Лиза. Она понимала, что единственным выходом из всего этого жуткого спектакля, должен стать ее немедленный отъезд из Франции.

Ее вещи уже были в карете. Ей оставалось взять только перчатки и выйти. Но любовная тоска и предчувствие скорой горькой разлуки с Павлом, словно держали ее в этой комнате, не давая ей сдвинуться с места.

Когда дверь резко распахнулась, Лиза невольно обернулась. На пороге появился Корнилов. Его высокая, широкоплечая фигура закрыла весь дверной проем. Лиза напряглась. Он остался стоять у входа, облокотившись об косяк. Его мрачный гнетущий взор впился в ее бледное взволнованное личико.

— Вы уезжаете? — глухо спросил он. Он выглядел потаскано и удручающе. Словно прошедшая ночь была проведена им не в лучшем месте. — А как же наше дело? — добавил он и сделал несколько шагов по направлению к ней.