Витязь специального назначения

 --Хорошо, - сквозь зубы ответил Бран, морщина на его лбу обозначилась резче. Казалось, даже воздух в помещении сгустился, как перед грозой. Казалось, вот-вот сверкнёт молния, таща за собой громовой раскат безудержного монаршьего гнева. Отметив краем глаза безмятежный взгляд Барса, Акела вдруг, что называется, "поймал кураж". С ледяным спокойствием встретил он раскалённый взгляд Великого Кнеза. И тот вдруг как-то стушевался, словно наскочил с налёта на препятствие. "Разогнался, а земля кончилась" -- вспомнилась присказка Галины Савельевны.

 Видать, не шибко-то здесь Брану возражали, да и как могло быть иначе? Властитель и тел и душ вассалов своих, или как они тут называются? Это их жизнь и крутила и ло­мала, учила и перед тем глаза не опускать, кто сильнее. В их мире иначе было не выжить. Великий Кнез сел к столу, с силой потёр лицо ладонью.

 --Не держите сердца, витязи. Тяжела моя ноша. Скажите, узнали ли вы, что грозит Руссии? Я помнится, за этим вас посылал.

 --Узнали. Только уж ты, Великий Кнез, сначала выслушай до конца, а уж потом решай. А то, не ровен час, ещё и нас в вороги определишь.

 Бран перевёл взгляд на Ставра, тот кивнул, присоединяясь к просьбе витязя. Кнез кивнул головой и поудобнее облокотился на стол.

 --Говори, витязь, - устало сказал Бран.

 --У нас много новостей, Великий Кнез, - ровным голосом начал Акела, - мы узнали всё, о чём ты нам говорил. Первое, - твой брат Волод, как видишь, жив.

 --Лучше бы он умер, - таким же ровным голосом ответил Бран. У Волода скакнул по щеке желвак, но он промолчал.

 --Второе - к смерти Великого Кнеза Хоробра он непричастен. Его убил настоятель светловодского скита Юлий. Кстати, по заданию того, кого ты пригрел возле себя и сделал своим наперсником.

 --Я не верю тебе, - не повышая голоса, проговорил Бран.

 --А я и не прошу мне верить. Я рассказываю то, что мне удалось узнать. Третье - на нас движется несметное войско кызбеков. Кнез Кужила - изменник, сулился он хану кызбекскому войско его без боя через Светловодье пропустить. Это единственное, что очевидно - пленного ты только что видел сам, допрашивал его боярин Ставр.

 --Ставру я верю. По крайней мере, верил до сегодняшнего вечера.

 --Отец, - вдруг прозвучал дрожащий голос Светланки, - ты же мне сам говорил, что не веришь, что дедушку убил дядя Волод.

 --Молчи, дочка! - Кнез стукнул ладонью по столу, - это не детского ума дело.

 --Я уж давно не дитя.

 --Не встревай, я сказал! Хорошо же вы моё задание выполнили, нечего сказать. Что скажешь, Ставр, Глава Собора русского? Ты со мной или против меня?

 --Великий Кнез, я всегда держал твою руку. Даже когда ты Орден этот проклятый на груди пригрел, я молчал в Соборе. Ибо нет страшнее, чем власть, раздираемая проти­воречиями. Но сейчас я прошу тебя, оглянись кругом. Русь на краю пропасти стоит!

 Ты хочешь народ к Христу привести силой. В народе смуты начнутся, кнезы местные - народ подлый, они на этом руки погреть захотят. Али сам не ведаешь? А тут войско это нагрянет, а кто встанет на защиту? Кужила - изменник, а может, и не он один? Кнезы ведь по-прежнему каждый на себя одеяло тянут. У них только за свою вотчину голова бо­лит, а до Руси им и горя мало. Каждый мнит - я-де не пропаду. Решай, Бран, ибо я уже решил. Надо -- в огонь и воду за тобой пойду, а против Руси нет!

 Бран резко поднялся и, не ответив ничего, вышел. За ним, пряча полные слёз глаза, вышла Светлана. Над столом повисла тишина -- такая тяжкая, что, казалось, её можно потрогать рукой. Вот так всегда. Подавай властелину истину в последней инстанции, и всё тут. А как глянут ей в глаза, сразу начинают крайних искать. А кто, скажите на милость, крайнее того гонца, что эту истину приволок? Причём, по высокому монаршьему повелению.

 Неудивительно, что во все времена царедворцы учились не правду говорить, а то, что монарх услышать желает. Как-то и не очень хочется их за это осуждать. Жизнь человеку даётся единожды и не хочется, чтобы было мучительно больно ни в чём не повинной шее -- от петли ли, от топора... согласитесь, разница не столь уж принципиальна.

 --Так, -- подал голос Акела, когда Бран с дочерью вышли, -- по-моему, самое время внести в этот бардак приятное разнообразие.

 --Что предлагаешь? - деловито спросил Андрей.

 --Грузимся на наш коврик. По дороге вас всех высаживаем в Леоновке. Волод, Ласка и я летим в Светлоград. Ты меня убедила, стрекоза, - повернулся он к торжествующей Ласке, - но, смотри мне, юное дарование! Если засветишься, я тебя самолично, с разрешения дядьки, конечно, ремнём выдеру. Я старый, мне уже можно. Потом возвращаемся в Леоновку. Вот только как с тобой связь установить, боярин, если вдруг срочно потребуется?

 --Дам тебе своего голубка, - отозвался Ставр.

 --А я тебе своего, - вмешался Клим, - на всякий случай.

 --Толстый, - удивился Васька, - у тебя-то откуда?

 --Места надо знать, - отшутился Славка, - Милолика дала.

 --Может, утром тронетесь пораньше? Куда сейчас-то, на ночь глядя?

 --Нам сейчас даже удобнее, - ответил Соловей, - ты, боярин, конька нашего не видал ещё? Вот проводи нас на крышу, - увидишь.