Витязь. Тенета тьмы

— Не давай мне чужих имен! — выкрикнул он. — Собственное имя — честь! Я Аэктанн! Я единственный! И выше всех, кто был раньше! Я наследник дома величайшей матери, величайшей из всех! Я повелитель прочих братьев! Лучший брат! Вы видели мою мощь!

— Что ты хочешь? — спросил Тайтингиль.

— Точно, — совсем тихо прошептал Котов. — Даже такие позеры, как этот, появляются потому, что им что-то надо…

— Поговорить с отцом.

Узкое строгое лицо было прекрасным даже по меркам эльфов. Но Иргиль смотрел, больно заломив брови:

— Феррен… какая страшная участь…

Пришелец подошел ближе — медленно, будто плыл по воздуху.

— Ты негодный, — продолжал Аэктанн, сверху вниз глядя прямо в глаза Мастера Войны, — тебя отвергла матерь, и праматерь воспитала тебя из жалости. Великая Цемра избрала тебя, но ты не понял чести. А ведь все отвечало твоим чаяниям — Она, Наилучшая, Могущественнейшая, она услышала тебя и предложила тебе стать отцом народа. Ты не внял. Ты ошибся. Но наконец… ты искупишь. Отдай мне свою голову, и ты перестанешь быть негодным. Я сумею продолжить славу и силу рода. Вызываю тебя на бой… и тот, кто вправду достоин, продолжит путь к звездам.

— Подстава! — пискнула Ольва. — Мастер, стреляй!

— Союзник, — тяжело выговорил Тайтингиль, меряя Аэктанна взглядом. — Что за условия он ставит тебе…

— Врет, — буркнул Котяра, — врет и замышляет, гадина. Вижу насквозь.

Мастер Войны словно очнулся от глубокого сна, от столбняка.

— Вы связаны, — медленно проговорил он. — Вы связаны все, дети Цемры. Скажи мне, лжет ли он?

Когтистая ладонь плавно опустилась на золотой бок, мягко тронув щетинки.

— Нет, — тихо откликнулся Эстайн. — Он не обманщик. Он безумен. Он жаждет твоей головы, отец. Твоего облика и чресел.

— Переговоры. Хорошо.

Аэктанн небрежно откинул полу черной одежды — в его руках также был бластер.

— Переговоры. В корабле есть стрелок. Вы все на прицеле, если что.

— Ты тоже, — раздался многократно усиленный динамиками голос Алинки, которая под шумок забралась обратно в десантный бот. — Ты тоже, и я могу выпалить прямо в открытый люк!

Котику казалось, что вокруг Мастера Войны искрит статическое электричество. Красной, рубиновой искрой.

— Я отдам тебе голову, — наконец сказал гертаец. — Отдам, если ты сможешь взять. Но ты ответишь на три вопроса. Это честно.

— Никакая информация не стоит жизни! — воскликнул Даниил Анариндил.

— Ты еще молод. Стоит. Твое решение… Аэктанн.

— «Если ты сможешь», — еле слышно повторил Котяра, руки на непривычном оружии стиснулись и застыли, как костяные, — жабонька всегда знает, что говорит…

Голос Мастера Войны на миг потек медовыми модуляциями.

— Прежде, чем счесть лучшим, всегда испытывают. Ты же… лучший? Три вопроса. Вопроса, не действия. Они важны для меня. А тебе важны мои нейроны. Уже испытанные — и лучшие. Ну?

Аэктанн колебался. Что-то казалось ему нечестным в этой сделке, но что?

— Мы положим бластеры одновременно.

— Да.

— Хорошо. — Тяжелое оружие глухо ударилось о камни.

— И велим никому не открывать огня.

— Велим.

Тишина словно застыла костью в горле Сотворителя, останавливая его дыхание.

— Итак. Вопросы?

— Твоя матерь, — вкрадчиво выговорил Мастер Войны, — Величайшая Цемра. Она вправду погибла?

Аэктанн помолчал.

— Я не слышу ее разума… и другие доказательства есть. Почему ты спрашиваешь?

— Один раз она уже воскресала. Я был готов увидеть ее здесь, — так же мягко продолжил Мастер Войны.

— Здесь ее нет. Она мертва… насколько я знаю.

— Она мертва, — откликнулся Эстайн. — И я бы сказал тебе это… отец.

Мастер Войны не услышал его слов.

— Твой второй вопрос?

— Она оставила потомство, — генерал Йертайан обвел рукой окружающие сожженные пространства, исчерченные трупами погибших пауков, — в космосе? Цемра была на Земле, на Гее. Ее дети… здесь. Но это не все, верно?

— Да, — едко выговорил Аэктанн. — Пусть здесь вы и победили, в этом негодном отсталом мире, но я буду править галактиками. Я! Матерь хотела тебя, недостойный. Одарила неслыханной милостью. Она могла бы быть для тебя кем угодно — женщиной, мужчиной, другом, любимой. Она выбрала тебя! Только за набор твоих несчастных генов, искаженных Белым Солнцем. А ты не оценил дара. Но если ты спросишь, где именно мои братья дремлют, ожидая меня, их истинного патриарха и предводителя, это будет уже третий вопрос.

— Я задам его. Задам, потому что все прочие вопросы я выяснил, — равнодушно сказал Мастер Войны. — А что-то понял и сам. Мое потомство не может размножаться. Это самцы, бесполезные создания. Они могут жрать и расти… и все. Эльфы перебьют их здесь. В космосе… хватает рас, чтобы уничтожить их тоже.

— Ну зачем тебе космос? Зачем даже думать о нем? — усмехнулся Аэктанн. — Неужели ты рассчитываешь туда попасть, не просто в иное где, но и в иное когда? И, кроме того…

На лице гертайца высветилась страшная зубастая улыбка.

— Я рассчитываю, да. Мне просто надо было подумать. Я нужен тебе… весь. Чтобы ты смог зачинать дочерей. Чтобы ты принял мой облик. Вот почему ты рискуешь. Вот почему ты не стрелял по мне и не станешь. Вот почему согласился слушать мои вопросы. Я нужен тебе целиком. Живой.