Витязь. Тенета тьмы

Мрир подошел, присел на корточки и протянул ладони, посылая живительное тепло к раненым конечностям странного создания. Тяжи магии, как подтеки краски в воздухе, серые и красные, были видны в темноте.

Когда лечение окончилось, сын Цемры с силой выдернул ноги, разваливая серую груду.

— Услы-шал… Потому что я лучший. С-сила. Я впитал ее сколько смог. С-сила Матери.

Он шагнул вперед и приподнялся на четыре задние лапы. Голова с раскрытыми жвалами, влажно поблескивающими во тьме и отражающими лунный свет глазами оказалась на уровне груди Мрира. Между магом и пауком было три, может, четыре шага. Оба изучали друг друга.

— Да, ты одарен. Твоя мать была…

— Лучшей. И лучший — я. Продолжатель величия. Главный сын Верховной Матери моего народа.

— Значит, Цемра и этот… дракон… — сипло, без голоса выговорил Мрир. — Значит, они… она…

— Мастер Войны. Отец… недостоин. Он не понял. Он жег. Я уничтожу его.

Волшебник улыбнулся — тепло, счастливо. И медленно протянул руку.

— Мы, мальчик мой. Мы… уничтожим. Нам есть о чем поговорить. Ох, Цемра, Цемра…

Тьма миновала быстро; над миром Эалы занимался серый рассвет. Белоснежный конь, яркий, словно солнечный луч, неукротимо несся по едва заметной тропе.

Мрир всматривался в еле видный путь впереди, управляя силой мысли — колени старого мага плотно сжимались на шелковой шкуре скакуна, а руки удерживали у груди горячий, косматый черный комок, всеми коготками лап вцепившийся в грубое полотно. Мрир слышал, как глухо ударяют в землю копыта коня, ощущал пульс внутри паука, стук маленького, злого, яростного сердца — быстрый-быстрый, перегоняющий в жилах кипящую багряную лаву.

— Мой мальчик…

Ветер развевал густую белую гриву коня… Но вот в ней продернулся черный волос — так в реке, в которую капнули ядом, начинает струиться темная полоса. Еще и еще, и по воздуху заполоскался беззвездный, как вороново крыло, каскад. Тьма расползалась по плечам и шее жеребца; он всхрапнул и ускорил ход, словно чернь придала ему сил. И вот уже Мрир, защитник и наставник народов Эалы, много раз укрывавший их от опасности своей волшебной силой, несся вперед на иссиня-вороном коне.

— Что же, — вслух выговорил Мрир, — так ты видишь меня теперь, Сотворитель Всесущего. Но ты сам сделал, что перемены в Эале можешь творить лишь чужими руками, и поэтому теперь не в силах ни перенаправить, ни уничтожить меня. Кто знает, может, и ты когда-то взбунтовался против правил, которые установили до тебя? Да, я выбрал — желаю жить и желаю сотворить свой мир. Все, что надо, у меня теперь есть.

— У нас…

— У нас, да, мое мудрое и сильное дитя. Мое, не по крови, но по рассудку и тому родству, что превыше всех кровных уз… Пусть будет черный конь, Сотворитель, да не замутится твое животворное дыхание… и пусть он несет меня к цели. Маг, воин и эльфинит, что создан питать нас… Есть все, что нужно, чтобы жить и править. Чтобы самому стать Сотворителем. Мы поняли друг друга.

— Мы — да, — снова скрежетнул жвалами паук, пристраивая голову на груди мага и плотнее обхватывая его лапами, прижимаясь. — Мы…

— Я дам тебе имя. Аэктанн, Обретенный.

— Иметь имя — честь. Я в долгу перед тобой. Я, Аэктанн.

Преображенный конь выдохнул горячее и ускорился, казалось, пытаясь пролететь сквозь горизонт.

Глава 15 Эльфийская любовь

Маруся подошла к окну в холле бочком и с опаской глянула вниз.

— Двадцать второй этаж, да! — сказала Алина и надавила кнопку звонка. — Мама! Мам!

В ответ донесся оглушительный собачий лай и звуки бодрого когтистого топотания.

— Алина, ну что, у тебя ключей нет?

Ирма показалась в дверях — встрепанная и чуть сонная, в теплых носочках и домашнем спортивном костюмчике.

Маруся серебристой ракетой стратегического назначения осторожно вдвинулась в квартиру. Лаки, скуля, попятился задом, влез под коридорный пуф наиболее ценной половиной черно-пушистого тела и притих.

— Ирина Викторовна!

Рука Ирмы вмиг оказалась в широченных ладонях поморки, и ее затрясло, будто она попала в кухонный комбайн.

— Ирина Викторовна! Здрасте, умница вы моя! А что мужик пропал, вы не переживайте. У меня вон тоже пропал. Так мы разыщем, Ирина Викторовна! Я для этого приехала! Я две ночи в плацкарте тряслась, еле грибы уберегла!

— Я Ирма! — немедленно отнимая руку, взвизгнула женщина. — Ирма Викторовна! И я решительно не понимаю, что здесь происходит! Кого ты привела, Алина? Что за майор Айсберг?..

— Это Маруся, мам! Маруся, оттуда, с севера! Куда дядя Тай и Котик ездили за кораблью Мастера…

— Из Малиновой Варраки я. Мы, девчонки, может, и выпить сразу сообразим? Грибка, жалко, не захватили с собой, они у Димки в холодильнике остались, а то перекиснут совсем!.. Да ништо, что ты беременная, немножко-то можно, за здоровье малыша!

— Вы… пить? Выпить?! Алина. Ты что, сказала чужому человеку про… мою беременность? Которую даже я сама… даже я…

— Она не чужая, мам. Маруся — своя… совсем своя.

Кот Пиксель издалека осмотрел гостью и удалился в сторону миски.