Витязь в овечьей шкуре

– Вот, – сказал он, показывая ей развернутое удостоверение. – Вы очень рассердили Парамонова, когда заявили, что я за вами гоняюсь и хочу застрелить. Кстати, вид у вас действительно убойный. Это маскировка?

– Не помогла мне маскировка. Сегодня ночью меня пырнули ножом.

– Куда? – оторопел Негодько.

– В туалетную бумагу. Сейчас я вам все объясню.

– Может быть, мы пойдем сядем? – предложил Негодько.

– Ни-ни, мне нельзя. Тут у меня пост. Вокруг такое творится!

Она стала взахлеб рассказывать ему о том, что увидела в доме Бубрика, и об убийстве бывшей жены Покровского, и о ботинках на дереве, и о заколке, которую вложили в майонезную банку и зарыли в саду. Негодько слушал внимательно, и его глазки блестели, точно мокрые черные камушки.

– Давайте сюда нож, – потребовал он, когда рассказ завершился. – Я его в свой футляр для очков спрячу.

– Потеряете! – предупредила Наташа. – Из кармана выпадет.

– Ни разу ничего не выпадало. Давайте-давайте.

Он спрятал нож и широкими ноздрями втянул в себя жасминовый дух. На улице тем временем темнело.

– Ночь будет лунной, – задумчиво сказал Негодько.

И в этот момент дверь дома приоткрылась, и на крыльце появился Генрих. Как и в прошлый раз, одет он был в белую рубашку и даже издали выглядел нарядно. Лицо его, попавшее под свет лампы над крыльцом, Наташе не понравилось.

– У вас пистолет с собой? – шепотом спросила она, больно схватив Негодько за руку.

Теперь, когда рядом с ней оказался сотрудник правоохранительных органов, она неожиданно почувствовала почву под ногами.

– Да не собираюсь я стрелять! – прошипел тот. – Собака нас не выдаст?

– Эта собака принадлежит подозреваемому. Она может ходить, где захочет, и на ее гавканье никто не обращает внимания.

– Хорошо, – кивнул Негодько, появление которого Азор прозевал, потому что бегал к пруду проверить, как там дела. Появившись в самый неподходящий момент, он коротко рыкнул и с уважением обнюхал милицейские ботинки.

– С него нельзя спускать глаз! – предупредила Наташа. – Я имею в виду Генриха. У них с художником сегодня должно все пойти «по графику». Я сама слышала, как он сказал. Вот и посмотрим, что там за график.

Им удалось без всяких проблем проследить путь Генриха до дома Аркадия Бубрика и засесть в соседних кустах: благо, сад у художника был большой, запущенный, прячься – не хочу. Азор весело бегал кругами, а потом исчез в темноте.

– И что теперь? – спосил Негодько. – Надо в окна подглядывать?

– У меня тут ведро где-то было! – сообщила Наташа.

Отыскать ведро удалось довольно быстро. Она подставила его под окно в каминном зале и заглянула внутрь.

– Они там! – шепотом сказала она. – Оба. Послушайте, они уже кого-то поймали. Глядите, вот про что я вам говорила!

Негодько спихнул ее с ведра и тоже заглянул в дом. Лысый и усатый Генрих Минц что-то горячо говорил длинноволосому Аркадию Бубрику. У Бубрика был виноватый вид. Они стояли посреди комнаты, а повсюду вокруг них валялись предметы женского туалета – начиная с туфель и заканчивая лентой для волос.

– Кого же это они так... распатронили? – с веселым оживлением спросил Негодько. – И где содержимое этих шмоток?

– Надо в спальне посмотреть! – заявила Наташа. – Если это то, что я думаю, содержимое лежит под кроватью. Наверное, это какой-то ритуал.

Они побежали за дом, прихватив ведро, и действительно заглянули в спальню. Девица лежала не под кроватью, а на ней, лицом вниз, абсолютно голая и не шевелилась.

Вот несчастье, – шепотом запричитал Негодько, отдуваясь так, словно его послали растрясти жир на марафонской дистанции. – Этого мне только не хватало! Ну совершенно мне это сейчас ни к чему!

Послушайте! – неожиданно спросила Наташа. – А вы знаете, с какой стати меня хотят убить? И тех двух Наташ Смирновых за что убили?

Нет, – коротко ответил он.

Чем же вы там занимаетесь, в своей милиции?!

Всякой ерундой, – буркнул Негодько. Он еще раз встал на ведро, увидел, что девица не двинулась с места, и выругался.

Она не подает признаков жизни.

Наташино лицо вытянулось.

Этого не должно было случиться! Выходит, я одна во всем виновата? Не предупредила никого, скрыла... Негодько, миленький, сделайте что-нибудь.

Валентин Львович, – подсказал он.

Валентин Львович, миленький, – заныла Наташа. – Давайте пойдем туда! Этих людей надо остановить! У вас ведь есть пистолет, я знаю!

Я и сам знаю, что надо идти, – рявкнул Негодько громким шепотом. – Надо их врасплох застать. Вдруг они тоже вооружены? Их все-таки двое. И смотрите, чтобы собака в дом не просочилась. А то кинется защищать хозяина, придется ее пристрелить, а мне жалко.

Негодько подкрался к двери, держа пистолет дулом вверх. Потом издал горлом какой-то непонятный не то хрип, не то скрежет, прыгнул, ударил в дверь плечом и ворвался внутрь. Наташа влетела в каминный зал следом за ним.

Руки за голову! – крикнул Негодько и наставил на присутствующих пистолет.

Бубрик и Минц немедленно задрали руки кверху. Лица у них были скорее удивленные, нежели испуганные.