Витязь в овечьей шкуре

Ах ты боже мой! – воскликнул тип, хлопнул себя ладонями по ляжкам и счастливо засмеялся. – Калашников! Едрит твою налево! Калашников! Со смеху помрешь. Калашников!

Когда он ушел, Калашников вздохнул и пробормотал:

Дураков – что грязи...

Тем временем Додик заказал себе сложный коктейль и высасывал его через трубочку, задумчиво разглядывая свою будущую жертву. Потом он встал, потянулся и решил прогуляться к витрине с расставленными на ней блюдами. И тут к оперативникам пришла сенсационная информация: при передаче выкупа основная часть бандитской группировки была задержана, а заложница освобождена. Им дали команду взять бритого и Додика. Надобность во временном сотрудничестве с ними отпала, поэтому дожидаться, пока они нападут на Наташу, не имело смысла.

Операцию захвата провели быстро и грамотно. Когда Додика, аккуратно, под ручки вывели на улицу, Негодько возвратился в кафе и отсалютовал Наташе.

– Все, девушка, – сказал он, подойдя к столику. – Гуляй себе спокойно. Поняла? Все взяты, дело закрывается.

– Господи! – воскликнула Наташа и вскочила на ноги. – Просто не верится!

Закрыла глаза и засмеялась. Все сидевшие за столом мужчины наблюдали за этой сценой с огромным недоумением.

– Валентин Львович, а вы вели оперативную съемку? – поинтересовалась Наташа, продолжая улыбаться.

Негодько немедленно насторожился и спросил:

– А в чем дело-то?

– Дело в том, – ответила Наташа, – что вот этот человек задумал меня убить и только что отравил мой кофе.

Она повернулась к столу и указала на Валеру Козлова.

9

– Когда он уронил сахарницу и пока возился с ней, пронес руку с пакетиком над моей чашкой, ссыпав туда несколько крупинок цианида.

В столовой дома Покровского было негде яблоку упасть. Даже Генрих сегодня презрел свои обязанности и ни разу не поднялся со своего места, чтобы переменить чашку или подлить кому-нибудь кипятку. Он просто глаз не сводил с Наташи, которая сидела во главе стола, словно султан, окруженный любимыми женами.

Чувствую себя бароном Мюнхгаузеном, – призналась она, когда по возвращении домочадцы облепили ее, словно осы яблочный огрызок. – Я разливаюсь соловьем, все смотрят мне в рот и не верят ни одному слову.

– Мы верим! – горячо возразил Стас. – Но нам не верится.

– Перестаньте на нее наседать! – рявкнул Покровский. – Пойдемте в дом, сядем, и она нам все объяснит с самого начала.

– Андрей, ты совершенно невозможен! – воскликнула Лина. – Заставляешь меня вести себя чинно, когда мне хочется визжать от любопытства.

– Визжи, – разрешил ей муж. – Я тоже хочу визжать. По ночам мне снилось, что убийца – это ты.

– Что-о-о?! – закричала Лина, остановившись и глядя на него глазами размером с любимые Генриховы вазочки для варенья. – Ты меня подозревал?! Да ты просто... Ты просто...

– Я просто твой несчастный муж, которому ты изменяла, – совершенно спокойно заметил Вадим и, насвистывая, направился в столовую. – Генрих, подавай кофе!

– Не произносите при мне слова «кофе», – содрогнулась Марина.

– Не будем, обещаю. Это самое меньшее, что мы можем для тебя сделать, – пробормотал Покровский, обняв дочь за плечи.

Ясное дело! Он думал, что Марина влюблена в убийцу. Наташа посмотрела на его глубоко сочувствующую физиономию и усмехнулась. Слеп, как все родители.

– Он признался? – первым делом спросил Генрих, накрыв на стол со скоростью ловеласа, рассчитывающего после ужина соблазнить свою даму.

– О да! – ответил Покровский. – Еще как признался!

Сцена, произошедшая в кафе после того, как Наташа уличила Валеру Козлова в двух убийствах и в покушении на свою жизнь, вряд ли забудется свидетелями. Услышав об оперативной съемке и сообразив, что его в прямом смысле слова поймали за руку, Козлов испугался и побледнел. Но длилось это всего лишь секунду – в следующий миг он распрямил плечи и, словно персонаж из сказки, волшебным образом преобразился. Из застенчивого, милого и смущенного молодого человека превратился в циничного и наглого типа.

Сел обратно за столик, из-за которого вскочил было в порыве негодования, и закинул ногу на ногу. Негодько тоже сел, и со стороны могло показаться, что между ними не происходит ничего особенного.

– Как вы догадались? – первым делом спросил Козлов у Наташи.

– Тебе не надо было брать фотографию, – коротко ответила она. – Из моей комнаты.

– Может, и не надо. Но я ведь не знал, что вы такая сообразительная. На вид – баба как баба.

– А как тебе удалось бандитов на меня натравить? Ведь из Березкина ты не уезжал?

– Интересно? – хмыкнул Козлов. – Позвонил своему приятелю, который мне был должен тридцать баксов, и обещал простить долг, если он воткнет в вашу дверь записку.

– Ха! – сказала Наташа. – Я предполагала нечто подобное.

Покровский, который ни слова не понял из их разговора, изо всех сил пытался сдержать эмоции.

– Чего растерялись, Андрей Алексеевич? – насмешливо обратился к нему Валера Козлов и прищурил умный крапчатый глаз. – Не ожидали? Я знал, что не ожидали. Если бы не эта дура, меня бы никогда даже не заподозрили.