Витязь в овечьей шкуре

Наташа не могла решить, как вести себя с Покровским. Вроде бы ночью, после того как она вернулась из своего опасного похода, они встретились в холле. И даже о чем-то говорили. Кажется. И еще Генрих! Генрих рождал в ней странное чувство неприязни. Это было как-то связано с кухней и с готовкой. Удивительное дело — алкоголь. Вот ты — обычный, нормальный человек. Потом выпиваешь лишнего и становишься неуправляемым существом, которое совершает поступки, порою приводящие окружающих в трепет. «Хорошо бы выяснить, что я вчера делала. Кажется, я пошла за Генрихом в лес. И потом пила. Тоже в лесу. Я совершенно точно была одна. Откуда же я взяла бутылку?»

Ей вообще было несвойственно напиваться, а тут… Коньяк на голодный желудок ей противопоказан. Надо запомнить это на всю оставшуюся жизнь. «Случилось что-то отвратительное», — догадалась Наташа. Дело в том, что ее мозг обладал одной отличительной особенностью — он выбрасывал из памяти неприятные события. А уж вчера, когда она перебрала, подсознание просто затолкало все кошмары глубоко-глубоко. Теперь без посторонней помощи ей ничего не вспомнить.

И Покровский! Они наверняка встретились в самый неподходящий момент, по закону бутерброда.

Интересно, что она ему говорила? А что он — ей?

Однако Покровского на кухне не оказалось.

Калифорнией Костя усадил ее рядом с собой и предложил «полечиться», но Наташа наотрез отказалась.

— Генрих, — угрюмо спросила она. — Вы вчера куда-то ходили?

— Ездил, — быстро ответил он. — К тетке, тут недалеко.

— На чем? — Перед Наташиным мысленным взором маячила белая рубашка, удалявшаяся по тропинке в сторону леса. — Здесь же нет автобусов.

— Так на попутках! — ласковым, «нянюшкиным» голосом ответствовал эконом. — Я всегда на попутках перемещаюсь, удобно.

Конечно, он врал. Наташа прекрасно помнила, сколько времени она потратила по дороге сюда, рассчитывая поймать хоть какой-нибудь транспорт. Конечно, Генриху могло страшно везти, но твердо рассчитывать на то, что тебя подберут ночью в сельской местности и подвезут до места — просто смешно. Однако уличать она его не стала. Не время.

— Хорошо спали? — спросил Вадим, который был слегка помят, но чисто выбрит и наодеколонен чем-то дорогущим.

— Спала? Отвратительно! — ответила она.

— А я спал великолепно, — вмешался Стае. Он выглядел на редкость отдохнувшим. На безмятежном лице не было ни тени, под глазами никаких мешков, губы улыбаются. — В этом доме кровати хорошие.

И вот тут-то появился Покровский. Он вошел в кухню и сразу посмотрел на Наташу. И, как водится, проглотил свою улыбочку, не дав ей пожить подольше.

— Все живы-здоровы? — спросил он хозяйским тоном. — Ну и отлично. Генрих, будь добр, мне тоже оладьев.

Генрих поставил перед ним тарелку с оладьями и вдруг по-собачьи вскинул голову:

— По-моему, к нам кто-то пришел, — сообщил он. — Я схожу посмотрю.

Он вышел, и одна створка лениво потянулась за ним да так и застыла на полдороге, и теперь из кухни можно было видеть входную дверь. Наташа сидела самым выгодным образом, поэтому отлично разглядела гостя. Вернее, гостью.

Когда Генрих вежливо отступил в сторону, в холл вошла невысокая и ладная молодая женщина с приятным лицом. У нее были светлые волосы, которые она скрутила на затылке аккуратным кренделем. Во всем ее облике сквозило сдержанное достоинство.

— Извините, — пробормотал Покровский, который тоже увидел ее, излишне резко отодвинул стул и поспешил даме навстречу. Створку он задел плечом, и она отворилась даже шире, чем прежде.

— Андрей! — воскликнула женщина с тревогой и взяла его за обе руки. — Как только я узнала, сразу приехала. Это что-то невероятное! Ужасно!

— Да-да, в самом деле, — пробормотал тот. — Но почему ты не позвонила, Люда?

— Я… Я подумала, что ты сейчас должен быть в таком состоянии… — Она растерянно поглядела через его плечо на гостей. — Извини, я подумала…

— Но ты проходи, пожалуйста! — сказал Покровский. — Будешь что-нибудь? Это все — мои друзья. Впрочем, со многими ты уже знакома.

Он ввел ее в кухню, и она кивнула всем присутствующим, а потом негромко и солидно сказала:

— Добрый день.

— Это Люда, — представил Покровский. — Если кто не в курсе.

— Я в курсе! — с легкой улыбкой отозвалась Лина и покрутила в руках чашку. — Привет.

— Привет, — Люда посмотрела на нее, и ее брови чуть-чуть сдвинулись. Совсем капельку, но Наташа заметила.

Впрочем, Лина так шикарно выглядела, что она бы тоже нахмурилась: всегда грустно терять очки просто потому, что рядом оказался кто-то очень эффектный. Наташа, сидевшая напротив гостьи, принялась исподтишка ее разглядывать. У Люды были темно-синие глаза, спокойные и ясные, как вечернее небо. Когда к ней обращались, глаза становились более внимательными, оставаясь все такими же ласковыми.

Покровский взял на себя «атмосферу за столом», и через пять минут все уже оживленно переговаривались, а Иван и Федор даже поспорили о чем-то глупом и попросили «разбить» их пари.

— Ну, мне надо работать, — сказала Наташа, поднимаясь из-за стола. — Спасибо.