Витязь в овечьей шкуре

— Идите, — буркнула Наташа. — Ваш общий чай остынет.

— Ладно, — согласился он. — Действительно пойду. — Потом обернулся и бросил через плечо:

— Вытрите рот. Вы перепачкались помадой. Все подумают, что вы со мной целовались.

Наташа стремительно покраснела.

— Кстати, — не унимался Покровский, — вы тоже можете принести для себя чашечку чаю. Будете работать и прихлебывать.

Он отошел от нее, чары рассеялись, и вернулись прежние переживания. Ей захотелось проверить, где Валера Козлов. Может быть, Марина увела его гулять, и можно заглянуть к нему под подушку?

Люда стояла возле двери и терпеливо ждала.

Наташа оглядела ее внимательно. Она! Без сомнения — она! Интересно, а как Бубрик добыл клок ее волос? Украл расческу? Ну нет, волос на скелетокомпозиции было слишком много — не может же она облезать, как кошка? Наташа восстановила в памяти фотографии. Что там еще было такого интересного? Занавески! Занавески точно такие, как в той комнате, которую она сейчас занимала. Но ведь это на втором этаже. Или похожие есть на первом этаже тоже? Судя по всему, Бубрик сделал свои снимки откуда-то с улицы, не спрашивая разрешения.

Марина с Валерой все еще не ушли. Они стояли возле фикуса и болтали. Его робкая рука лежала у нее на талии. Покровский смотрел на эту руку пристально и только что не скрипел зубами. Наташа усмехнулась и подошла к «сладкой парочке». Ей хотелось доподлинно узнать про занавески. Лучше всего спросить о них у Марины.

— У нас нет одинаковых занавесок, — сказала та. — Мы заказывали разные — долго выбирали, но оно того стоило. Занавески — это важная часть интерьера.

— Мне мои очень нравятся! — призналась Наташа. — А Бубрик вам никогда не завидовал? Может, он себе тоже такие заказал?

— Аркадий? — удивилась Марина. — Ну нет!

Его берлогу обставляли дизайнеры, там все портьеры темно-синие, одинаковые. Стиль.

«Отлично, — подумала Наташа. — Значит, фотографии сделаны именно здесь. Люда когда-то останавливалась в той самой комнате, которую теперь отвели ей самой. На втором этаже. И откуда же, в таком случае, этот тип снимал? С воздушного шара?»

Наташа решила выйти на улицу и попристальнее рассмотреть дом и окрестности. Допустим, у него хороший объектив, который позволяет делать снимки с большого расстояния. Но высота? Может быть, он приставлял лестницу к фасаду, когда никого, кроме Люды, не было в доме? Как-то все это… сложно.

Интересно, что подумает про нее Покровский, когда увидит, что она не вернулась на свое рабочее место? Уволит без выходного пособия? С независимым видом Наташа взялась за ручку входной двери.

В последний момент обернулась и встретилась взглядом со Стасом. Он держал в руке дымящуюся сигарету и улыбался. А потом весело подмигнул ей.

«Надо мной все смеются, — подумала она. — Меня не принимают всерьез. Но ничего, они еще будут меня благодарить! И когда придет время, я предстану перед ними женщиной проницательной, уверенной в себе и даже мудрой».

Оказавшись снаружи, она заложила руки за спину и поглядела на окно своей комнаты. Оно было чертовски высоким для того, чтобы снять такие снимки, какие ухитрился сделать Бубрик. Не на дереве же он сидел? Впрочем, почему бы нет?

Мысль эта воодушевила Наташу, и она стала искать глазами подходящее дерево. Первые настоящие деревья стояли за садом, как раз по пути к дому Бубрика. Наташа собралась прогуляться в ту сторону и пошла мимо жасминовых кустов, которые цвели и пахли так, что в груди начиналось беспредметное любовное томление. Вот наконец и деревья.

Пожалуй, именно отсюда он мог делать свои снимки — надо только залезть повыше.

Наташа задрала голову и посмотрена вверх, туда, где деревья смыкались кронами. Подумала, что на сосну забраться практически невозможно, а вон тот здоровенный дуб…

Она подошла поближе и едва не подпрыгнула от волнения: из ветвей дуба вниз спускалась веревочная лестница. «Ага! — подумала она. — Вот я и нашла место, где занимается своим сомнительным хобби этот длинноволосый тип!» Возможно, отсюда он не только фотографирует раздевающихся женщин, но и высматривает свои будущие жертвы.

Нет, Наташа, конечно, отказалась от мысли, что Бубрик с Генрихом кого-то едят, но что-то ведь они сделали с той женщиной, чья одежда была развешана по кухне и чьи ноги торчали из-под кровати!

Она отлично помнила разговор Генриха по мобильному, который ей удалось подслушать. Он сказал, что послезавтра все пойдет по плану. Как всегда. Надо снова организовать за ним слежку. Можно будет увидеть своими глазами, как они действуют.

Возможно, эти типы ловят женщин, усыпляют их, а потом делают непристойные снимки? Вот это уже похоже на правду! Основным блюдом, о котором шла речь в телефонном разговоре Генриха с Аркадием, могла быть именно такого рода «клубничка».

Единственное, что пока оставалось неясным, так это ноги под кроватью.