Витязь в тигровой шкуре

Но со мной случилось, братья,
Нечто странное сегодня.
Мир велик, различны люди,
И на всем рука Господня,
Но такое, братья, чудо
Я увидел в первый раз.
Ваша речь была крупою,
Будет перлом мой рассказ.

Раб великого царя я,
Повелителя Каджети.
Умер он. Росан и Родья
От него остались дети.
Их воспитывает ныне
Дулардухт, сестра царева,
Хоть и женщина царица,
Но характером сурова.

Дети счастья и удачи,
Мы разбоем промышляем.
Ночью грабим караваны
И торговцев убиваем.
Сто рабов в отряде нашем,
И Рошак – наш предводитель.
Уж немало он сокровищ
Перенес в свою обитель.

Ныне, полночью глухою,
Наш отряд в степи скитался.
Вдруг какой-то свет чудесный
Перед нами показался.
Мы коней остановили,
Пораженные виденьем.
«Уж не солнце ль там спустилось?» –
Я сказал с недоуменьем.

«Нет, – ответили другие, –
Это свет звезды падучей». –
«Вздор какой! – сказали третьи. –
То луна глядит из тучи».
Растянулись мы по степи,
И вперед пошли лавиной,
И виденье окружили,
Что сияло над долиной.

И раздался нежный голос
В том колеблющемся свете:
«Я – гонец из Гуланшаро,
Еду нарочным в Каджети.
Кто вы, путники ночные?
Что вы встали предо мною?»
И возник пред нами всадник,
Сходный с юною луною.

Словно молния ночная,
Все лицо его светилось,
Из очей лилось сиянье
И по воздуху струилось;
Точно копья из агата,
Были длинные ресницы…
И Рошак отважный понял,
Что пред нами лик девицы.

Мы девицу задержали
И спросили: «Кто ты, дева?
Почему одна ты едешь?»
Но, исполненная гнева,
Наша пленница, рыдая,
Не сказала ничего нам…
Жаль тебя, луна ночная,
Поглощенная драконом!

И сказал Рошак нам: «Братья,
Не простое это дело,
Не случайно незнакомка
Платье воина надела.
Бог ее послал нам в руки,
Отведем ее к царице.
Дулардухт довольна будет
И заплатит нам сторицей».

Мы на этом согласились
И в Каджети поскакали.
Дева плакала безмолвно,
Опустив конец вуали…
Я заехал в Гуланшаро
И купил товаров кучу.
Догоню друзей я завтра,
Если лошадь не замучу».

Раб свою закончил повесть.
Услыхав ее случайно,
Я возрадовалась сердцем
В этот день необычайно,
Луч затеплился надежды,
Иссушился слез поток.
Но до пленницы несчастной
Путь был страшен и далек!

Двух рабов, как сажа черных,
В доме я своем имела.
С детства эти эфиопы
Колдовское знали дело:
Стать невидимыми глазу
Без труда они могли
И, как тени, проносились
Над просторами земли.

Я послала их в Каджети,
И они слетали мигом
И, вернувшись, рассказали
Мне в смущении великом:
«Дева в башне неприступной
На скале заключена,
И с царевичем Росаном
Уж помолвлена она.