Витрины великого эксперимента

В разгар нэпа, в 1926 году, за контроль над новообразованной советской туристической отраслью соперничали две группы функционеров. Честолюбивая Каменева сразу верно разглядела возможность заработать на растущем числе туристов, представлявших собой богатый источник твердой валюты, и таким образом значительно упрочить положение своей организации. Союзник Каменевой, видный советский дипломат Иван Майский, первым начал убеждать ее в том, что ВОКСу следует занять особую позицию — удобную для извлечения выгоды из «источника дохода для нашей страны», каковым являлись «экскурсии непролетарского типа». Хотя Каменева соглашалась с Майским по вопросу о политической значимости всех иностранных визитеров, ее лоббистские усилия касались возможностей заработать на особом типе гостей, которых она именовала «валютными иностранцами». Как ни иронично, но причисление ею некоторых зарубежных граждан к категории дойных валютных коров основывалось на смешении советских практик классификации и систематизации иностранцев, приведшем к тому выводу, что некоторые из гостей представляют интерес прежде всего в плане финансовых, а вовсе не политических или культурных приобретений. Каменева, используя коммерческий термин (это было для нее нетипично), утверждала, что иностранцы уже признают «марку» ВОКСа. Ее ставка на первенство на фронте туризма включала предполагаемое расширение Отдела ВОКСа по приему иностранцев, который должен был работать в духе нэпа на принципах «хозрасчета», т.е. покрывать собственные расходы своими же доходами^{543}. Если бы это удалось, то усилия Каменевой изменили бы всю историю ВОКСа и «Интуриста».

Однако предложение Каменевой представляется неудавшимся ответным шагом на инициативу конкурентов, выдвинутую видным чиновником Народного комиссариата внешней торговли СССР М.С. Эпштейном. Последний смелее, чем Каменева, разыгрывал карту экономической выгоды от иностранного туризма; он рассматривал исключительно политический феномен иностранных рабочих делегаций и «социального туризма» (понимая под этим путешествия, мотивированные огромным интересом к советскому эксперименту) как главный аргумент для того, чтобы показать торговый потенциал СССР. Партийных лидеров Эпштейн приманивал образом американцев, потративших в одной только Франции в предыдущем году 226 млн. долларов^{544}. Фантасмагорически преувеличивая, этот чиновник заверял, что новое акционерное общество, которое он предлагал создать, привезет в страну сотни тысяч туристов и получит огромную прибыль. Централизованный иностранный туризм, контролируемый из одного учреждения, был крайне нужен и ИНО ГПУ, желавшему сохранять «хотя бы минимальный контроль» за решением вопросов, кто именно может посетить страну по визам, которые при необходимости изготавливаются довольно быстро^{545}. В марте 1927 года высшие инстанции решили пойти по пути создания акционерного общества. К тому времени, когда Государственное акционерное общество по иностранному туризму («Интурист») фактически начало свою работу, т.е. к 1 апреля 1929 года, большие народно-хозяйственные комиссариаты, такие как Комиссариат внешней и внутренней торговли во главе с А.И. Микояном, уже заняли ведущие позиции в экономике. Бюро путешествий Советского торгового флота (Совторгфлота), годами перевозившее иностранных туристов с небольшой прибылью и ранее связывавшее себя с ВОКСом, было целиком передано в ведение «Интуриста»^{546}.

С самого начала «“Интурист” считался (и его руководство специально ориентировали на это) “коммерческим” учреждением, чьи задачи были тесно связаны с финансовыми нуждами государства». Первый председатель нового акционерного общества, грузинский большевик Александр Сванидзе, был братом первой жены Сталина и «личным другом» диктатора^{547}. Несмотря на все связи в верхах, старт «Интуриста» получился сложным: организация теряла деньги. Вместо обещанных 4 тыс. туристов в 1929 году прибыло лишь 2542 человека, и в этот же, первый год необдуманно смелая инициатива обошлась в дополнительные 52 тыс. рублей, потраченные на прием только одной делегации американских профсоюзов. Отсюда можно заключить, что давняя тенденция всегда ставить политику выше экономической целесообразности, зародившаяся во времена военного коммунизма, оставалась прочно укоренившейся привычкой. В начале 1930-х годов, несмотря на суровые и хаотические условия, была запущена амбициозная программа гостиничного строительства: 22 новых гостиницы следовало сдать в эксплуатацию к 1932–1933 годам. Первые неудачи лишь подстегнули «Интурист», который выдвинул валютный вопрос в качестве приоритетного. Комиссия 1930 года, проанализировавшая финансовые потери первых двенадцати месяцев, призвала к сокращению ненужных расходов на «обслуживание» иностранных туристов. В документах «Интуриста» отмечалась главная задача организации: «приобретение» как можно большего числа иностранцев, располагающих значительными суммами в валюте^{548}.