Витрины великого эксперимента

Осмысливая западные критерии, неизбежно всплывавшие при сталинском модернизационном рывке, руководство «Интуриста» погружалось «в туристическую энциклопедию, открывая ее на страницах, посвященных Лондону, Брюсселю, Копенгагену, Берлину и Парижу». К 1932 году оно успело открыть три бюро путешествий: в Берлине, Лондоне и Нью-Йорке^{552}. По давней российской традиции принудительно отсылать своих подопечных учиться за границу «Интурист» в эпоху индустриализации также посылал своих молодых сотрудников на Запад учиться туристическому делу. В 1931 году заместитель начальника «Интуриста» Маршовский выступил с серией лекций о «туристическом рынке» с целью подготовить будущих советских специалистов к отъезду на учебу. Это указывает на то, что коммерческие приоритеты новой миссии «Интуриста» все же никогда не преобладали над политическими. Скорее они образовали новый и довольно прочный сплав. Маршовский вполне справедливо подчеркивал, что валютных иностранцев привлекает в СССР прежде всего строительство социализма; исходя из той же экономической целесообразности, игнорировать политические материи было просто невозможно. Также он показал свою осведомленность в истории американского и европейского туризма и полное осознание проблем, которые в последующие десятилетия будут мешать туристической отрасли советского народного хозяйства: отсутствие дешевых услуг и туров для посещавших СССР и нехватка обученного персонала. Последняя лекция содержала горячий призыв к слушателям выходить на «международный рынок» и овладевать «культурной туристической работой». Эта фраза перекликается с понятием «культурной торговли», которое легитимировало торговлю в розничном секторе (нередко воспринимавшуюся как идеологически сомнительная и потому непрестижная) в терминах культурных улучшений при скрытом сравнении с западными странами. Сточки зрения Маршовского, советский туризм должен был догнать и перегнать Запад с целью доказать преимущества социалистической организации труда; туризм должен был продемонстрировать силу советского государства его врагам и превратить нейтрально настроенных визитеров в друзей^{553}. Очевидно, что для этого бюрократа из «Интуриста» обеспечение притока твердой валюты было просто наилучшим средством служения советскому государству и строительству социализма. В разоблачительном пояснении он счел необходимым процитировать французскую прессу того времени (касавшуюся распространения культурного влияния), чтобы доказать, что европейские страны также высоко ценят умелое продолжение политики туристическими средствами. Несомненно, молодые слушатели лучше бы уяснили необходимость служить выполнению политических и финансовых задач одновременно, если бы им привели хотя бы пару западноевропейских примеров.

Учитывая масштабы вызовов, полученных советской сферой обслуживания, которые очертил Маршовский, нельзя без удивления наблюдать, как «внутренний информационный бюллетень» «Интуриста», распределявшийся среди его собственных сотрудников, игнорировал практически всю иностранную критику сервиса и условий пребывания в стране, причем по политическим мотивам. В бюллетене приводились переводы восхвалений в адрес СССР со слов вернувшихся домой иностранных туристов или помещенных в европейской и американской печати — для того, чтобы триумфально заявить: «“Интурист” справился с задачей культурно-политического показа советской страны». Хотя критические отзывы тоже переводились, и в том числе — содержавшие жалобы на высокие цены, плохие условия проживания и на ограничения в передвижении туристов, все они вместе отметались веским комментарием:

Имеются также и отзывы другой категории туристов, которые по своему содержанию и по своим обвинениям являются лишь враждебными выпадами против СССР. Эти обвинения настолько необоснованны и часто настолько грубы и лживы, что сами туристы, побывавшие с СССР считают необходимым писать опровержения в иностранных газетах^{554}.