Витрины великого эксперимента

В свою очередь, Британское общество культурных связей (далее — Общество дружбы) демонстрирует, какое влияние зарубежная политическая конъюнктура могла оказывать на формирование симпатий интеллектуалов. Формирование Общества дружбы в Лондоне, которое планировалось сделать аналогичным берлинскому, началось в конце 1923 года и продолжилось в начале 1924-го, когда Рамсей Макдональд стал первым лейбористским премьер-министром. Это было чрезвычайно благоприятное время. 1 февраля 1924 года лейбористское правительство первым из правительств бывших держав Антанты признало СССР де-юре. И даже после того, как в конце года лейбористы потеряли власть, улучшение отношений между двумя странами продолжилось. Делегация британских профсоюзов — первая делегация подобного рода — была с особым вниманием принята советской стороной в ноябре — декабре 1924 года. Христиан Раковский, болгарин по происхождению, пламенный сторонник Троцкого, направленный в июле 1923 года в Лондон для переговоров о признании СССР, непосредственно руководил работой уполномоченной ВОКСа Варвары Половцевой (Половцовой), занимавшейся привлечением интеллектуалов в Общество дружбы. Дальнейшее улучшение как дипломатических, так и культурных отношений было одной из первостепенных задач членов Общества. Однако сами референты ВОКСа отмечали, что инициатива создания Общества исходила не от британской стороны, а от советских активистов в Лондоне^{258}.[20]

Новое, британское Общество дружбы в 1924 году провозгласило своими целями «установление более близких контактов» и «интеллектуальный прогресс обоих народов»; изначально в Общество входило пятнадцать граждан СССР, живших в Великобритании или периодически приезжавших туда. Благоприятные отношения с лейбористским правительством с самого начала давали возможность открыто представлять членов Общества с советской стороны. В организационном буклете, изданном Обществом в том же году, можно было встретить имена специалиста по кораблестроению и прикладной математике академика А.Н. Крылова, писателя Алексея Толстого — наряду с именами Бертрана Рассела, Х.Н. Брейлсфорда, Джулиана Хаксли, Дж.М. Кейнса, Э.М. Форстера и Вирджинии Вулф. Однако как и в берлинском Обществе, большинство носителей знаменитых фамилий редко, если вообще когда-либо, принимали участие в работе организации, будь то в момент основания либо в 1930-е годы. Организаторы делали особый упор на то, что Великобританию и Россию еще с дореволюционных времен связывали крепкие интеллектуальные узы, начиная с влияния Байрона на Пушкина; также в России отмечался особый интерес к Дарвину, Оуэну и Миллю. Близкие контакты позволяли бы британским наблюдателям получать информацию о советских достижениях, особенно в литературе (Блок, Маяковский, Есенин, Гастев, Горький и Алексей Толстой), педагогике («применение принципов профессора Дьюи») и науке (Павлов, Рождественский и Иоффе)^{259}. При этом, естественно, не афишировался тот факт, что в исполнительный комитет Общества входили сама Половцева и сын сотрудника НКИД по делам печати Федора Ротштейна — Эндрю, а его секретарем являлся также советский гражданин^{260}.[21]

Благоприятная дипломатическая и политическая конъюнктура, имевшая место во время создания лондонского Общества дружбы, способствовала, как и в случае с Германией, первоначальному успеху, тем более что Г. Уэллс, Б. Рассел и Дж. Кейнс все же посещали его мероприятия и выступали здесь с докладами. ВОКСу посчастливилось заполучить на должность председателя Общества выдающегося опытного организатора — социалистку и феминистку Маргарет Ллевелин-Дэвис (1861–1943). Активистка суфражистского движения со стажем, она возглавляла Женскую кооперативную гильдию (Women's Cooperative Guild) с начала XX века и в межвоенный период, когда эта организация насчитывала десятки тысяч членов; она рассматривала кооперативное движение как мирное и эволюционное начало «великой революции»^{261}. Половцева восхищалась Дэвис, считая ее «одним из наших самых верных друзей и одним из наиболее заслуживающих уважения известных мне деятелей в Англии»^{262}. Однако за такое приобретение надо было платить: в обмен на свою энергию и симпатию Дэвис потребовала организационной и интеллектуальной независимости. В 1925 году в письме к Половцевой Дэвис ясно дала понять, что советские попытки закулисно руководить Обществом через коммунистов, напрямую связанных с посольством СССР, ставят под большой вопрос «сотрудничество с английскими интеллектуалами». Она писала: