Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Нет сомнений, что нацистских вождей очень заботило отношение к ним вооруженных сил. В свое время Шлейхер активно продвигал идею использования для усиления рейхсвера милиционной системы, и, пока он оставался при должности, его поддерживал начальник штаба штурмовых отрядов Рем. Теперь уже в течение нескольких месяцев Рем пытался уговорить Гитлера ввести такую милиционную систему усиления армии в план перевооружения, что противоречило условиям Версальского договора. Это придало бы «коричневым рубашкам» статус военной силы и, по всей вероятности, обеспечило бы Рему пост их главнокомандующего. В этом случае Гитлер мог быть абсолютно уверен в верности армии. В мае и июне Гитлер, должно быть, непрестанно обыгрывал эту идею. Ему было известно, что большинство действующих генералов ее открыто не одобряют. Даже Шлейхер не согласился бы на такое изменение своего первоначального плана, которое превращало вооруженные силы в послушное орудие партии, а позиция Бломберга состояла в том, что он может гарантировать лояльность армии только в том случае, если этот ход не будет реализован. Всякий раз, когда я обращал внимание Гитлера на опасные последствия, к которым может привести согласие на требования Рема, он относился к ним пренебрежительно и объяснял все заблуждениями отдельных партийных лидеров. Мне было трудно представить себе, что может произойти, если штурмовики пойдут в своих претензиях еще дальше, а Гитлер будет все так же сохранять полнейшую пассивность. Насколько мне было известно, ни Геббельс, ни Гиммлер не имели представления о том, какое решение собирается принять Гитлер. Не следует думать, что когда он в конце концов решил порвать с радикальным крылом партии, то сделал это для того, чтобы получить поддержку консерваторов, промышленников или генералов. Никакого возврата к умеренности не предвиделось. Будучи политическим авантюристом, он просто выбрал самый легкий путь для привлечения на свою сторону армии и для подтверждения и упрочения своей абсолютной власти.

В июне я пришел к выводу, что настало время публично заявить о своем отношении к сложившемуся положению. Споры, уговоры отдельных людей и обсуждения на заседаниях кабинета оказались бесполезными. Я решил публично воззвать к совести Гитлера.

Меня попросили 17 июня выступить с обращением к собравшимся в зале «Аудиториум Максимум» старого университета в Марбурге. Зная, что говорить придется в присутствии цвета интеллектуальной элиты Германии, я очень тщательно готовил текст выступления. Это был наилучший способ быть услышанным всем народом. Публичный вызов, брошенный при таких обстоятельствах, мог привести к двояким последствиям. Либо мне удастся заставить Гитлера в последний момент изменить политический курс, либо я должен буду покинуть правительство. В сложившейся обстановке я не должен был отвечать за развитие событий. Я не собирался отказываться от своей доли ответственности за то, что произошло 30 января 1933 года, и мои упорные надежды на успех гитлеровского эксперимента обязывали меня дать отчет о той роли, которую мне пришлось сыграть.

Свободных мест в зале не было. Свое выступление я начал так:

«Мне говорили, что мое участие в прусских событиях и в создании теперешнего правительства сильно повлияло на развитие ситуации в Германии, поэтому я обязан рассматривать происходящее более критически, чем большинство людей. Я настолько уверен в необходимости возрождения нашей общественной жизни, что не выполнил бы своего долга и как обыкновенный гражданин, и как государственный деятель, если бы в этот момент развития германской революции не высказал того, что стало настоятельно необходимым… Если остальные органы, призванные выражать общественное мнение, не выполняют своей задачи, то государственный деятель обязан сам назвать вещи своими именами… Мне кажется, что рейхсминистр пропаганды доволен нынешним единообразием прессы и ее послушанием… Он забывает, что ее обязанностью всегда было привлекать внимание к несправедливостям и ошибкам власти так же, как и к слабостям отдельных лиц. Анонимная или секретная информационная служба, как бы хорошо она ни была организована, ни в коем случае не в состоянии выполнять эти функции».

После такого вступления я описал ситуацию, с которой столкнулся в 1932 году, и рассказал об обстоятельствах, которые привели демократическим путем к власти нацистов. Коалиционное правительство, придерживающееся консервативных взглядов, было создано для того, чтобы неработоспособную систему правления политических партий заменить государством, основанным на корпоративных принципах. В наши намерения входило разрешение социальных проблем и восстановление во внутренних делах страны как моральной, так и материальной стабильности. Однако мы не предвидели, что роспуск партий приведет к установлению диктатуры на всех уровнях управления, к открытому попранию закона, прав человека и церкви, наконец, к тому, что всякого протестующего против таких действий будут клеймить как реакционера.