Вьюга

Давящие чувства страха и ярости охватывали Роахим. Понимание того, что именно она сама стала причиной собственного поражения в этой встречи, практически не получив необходимых сведений, а лишь показывая своё пренебрежение к умной машине, удручали её. Стоило признать, что в ней сейчас говорила брюзжащая старость, а не та мудрость с опытом прожитых лет.

— Мне жаль, что я столь много сказал, и столь мало донёс до вашего слуха.

— Оставь это другим, — ответила Преподобная мать. — О чём ты хотел сказать?

Голос Роахим стал более мягок и спокоен.

— Лишь о том, что Вашему святейшеству так же стоит посетить и Сад спящих душ… Или хотя бы настоять на такой прогулке во отпущение грехов заблудшим душам.

За все время перелёта он уже не единожды посещал эту комнату. Драпировка оказалась весьма странной, если не сказать убогой и простой. Однообразные светлые панели из непонятного материала покрывали стены. Странные вставки, светящиеся полосы и бессистемно перемигивающиеся глазки выглядывали из них. И лишь единственное в этом помещении поражало его своим видом — широкое и длинное окно, окантованное низким подоконником, занимавшее всю стену противоположную от двери.

Видеть подобное ему никогда ещё не приходилось. Рон с особым интересом стоял около огромного иллюминатора и всматривался в пространство, открывавшееся за ним.

Свет в помещении был выключен. Да он и не нужен был, яркий бирюзово-белый отблеск от планеты прекрасно освещал всё вокруг так, что даже дальние уголки комнаты, где прятались неясные тени, были прекрасно обозримы. На гигантской сфере прекрасно вырисовывался пейзаж материков, подёрнутый сизо белыми завихрениями облаков и туч. Размеры в открывающемся пространстве сложно было определить, так как вокруг преобладала пустота занятая умопомрачительной громадой Сансары. Будто бы совсем рядом проплывал вытянутый предмет с нагромождением разных шпилей, патрубков и многогранных конструкций. На его игольчатых выростах мигали красные и зелёные огоньки, а на одном из окончаний вспыхивали ярко оранжевые всполохи. Корабль увеличивал ход.

Справа, на расстоянии словно в несколько десятков шагов, с верхнего угла ползла массивная тень своей огромностью начавшая закрывать часть открывшейся панорамы. Необъятный корпус Империала брошенной игрушкой Всевышнего кружился на стационарной орбите выпуская из своего корпуса вереницу миниатюрных галеонов, фелук и бригов. Казалось, что ещё немного и его неоглядный модульный тубус снесёт комнату с наблюдателем. Именно где-то там, внутри этого гиганта, в своей особой, подвешенной на гравитационных полях сфере Гольдера находился Ныряльщик, весьма загадочное существо своей силой способное уравновешивать гравитационные и темпоральные поля и приводить время в соответствие необходимому. Примерно так об этом, ещё на Ашраме, рассказывал Рону сам ментор Отче Инсар. И именно эта конструкция вместила в себя более полусотни космических кораблей субсветовиков для перевозки. Какие-то опустятся на планету, какие-то останутся на орбите Сансары-II, а иные обратно причалят в пакгаузах Империала, чтобы продолжить свой путь к намеченным целям.

С отче Инсаром Тарадием он увиделся лишь единожды. Встреча была намеренной и произошла всего за пять дней до отбытия Рона. Приняв покаяния и благословив своего подопечного, ментор перевёл беседу в русло личных наставлений. Разговор происходил в приёмном кабинете Настоятеля, так что особо беспокоиться о всеслышащих стенах и не стоило. Но Отче всё же попросил Рона присесть поближе и быть внимательным.

Главной в разговоре была тема истинности веры, постоянного познавания Пути рыцарей арьяначариев и преданности в нём своему выбору, своей судьбе и Всевечному. Впрочем, ни о чём другом в стенах храма и не должно было оговариваться. Общались они весьма долго, что приход ночи заметили лишь по охватившей обоих усталости. Настолько продолжительных бесед Рон не вёл уже давно, с того самого момента, как принял епитимию и оказался в Саду, а это в пересчёте на Эталонное время выходило, что минуло почти семь лет.

Очищенные и стойкие чувства Рона убедительно твердили о том, что его епитимия ещё не окончена. Видения в Саду становились для него в последнее время весьма редкими гостями, так что стали казаться прекрасным развлечением опустошённому уму, избавляющемуся от страстей и памяти. Хотя его джива и начала пускать зелёные листья и даже побеги сживаясь с таким необычным существом, как человек. Он же старался отбросить всякую значимость и те ощущения, которые можно было бы назвать привязанностью живого к живому, единственному что у него было.

Рон вырос, был немного замкнут и более молчалив, чем ранее словоохотлив. Теперь же отправляя его на Сансару отче Инсар говорил о том, что необходимо было совершать монаху-ачарию, а конкретно ему, Рону, находящемуся в среде ортодоксов и маловерных.