Вьюрки [журнальный вариант]

Вообще-то у Гены был фельдшерский чемоданчик, набитый лекарствами и инструментами, который он держал наготове. В последние месяцы он стал «скорой помощью»: его звали и к бабушкам с подскочившим давлением, и к простывшим детям. Только Гена вылетел из дома так стремительно, что забыл его. Осмотрев Усова и молча махнув рукой, он занялся Катей. Нащупал пульс, изучил кровоточащую шишку на голове и велел Никите принести домашнюю аптечку Петуховых — на веранде стоит, он к ним заходил пару раз и запомнил.

Как только Никита вышел из гаража, в глазах потемнело, боль вгрызлась в лоб с новой силой. Он поспешно шагнул обратно и крикнул в грохочущую мглу:

— Народ! Аптечку подайте! На веранде стоит!

Через несколько секунд из-за двери ему протянули коробку, мокрую от дождя и пахнущую поликлиникой. Никита случайно коснулся руки, которая ее держала. Рука былапокрыта густой жесткой шерстью. Дверь тут же захлопнулась.

Гене он ничего не сказал. Поставил аптечку на пол, и Гена зашуршал упаковками, зазвенел пузырьками.

— Ну что она?

— Жить будет.

— Я думал, тебя детки сожрали… — помолчав, сказал Никита.

Гена, не глядя, протянул ему пузырек с выцветшей этикеткой:

— Нож есть? Крышка присохла.

Болели непривычные к бегу городские ноги, промокшая одежда леденила кожу и тянула к земле. Все осталось в палатке — теплые вещи, обувь, телефоны.

— Не могу… — простонала Стася и опустилась на мокрую хвою.

Дэнчик, кряхтя и ругаясь, поднял ее, взвалил на плечи и потащил. Стася плакала: надо обратно, искать палатку, это какой-то бесконечный лес и они ходят кругами. Дэнчик твердил, что они уже слишком далеко, палатку не найти и нужно добраться до опушки, а там будет либо дорога, либо поселок. Не тайга все-таки, ближний пригород, главное, выйти к людям…

И вдруг впереди вспыхнул электрический свет. Проморгавшись, Дэнчик и Стася разглядели, что он исходит от фонарей на большом доме, который возник прямо перед ними. Умытый дождем, окруженный высоким забором и ярко, по-праздничному освещенный дом казался почти сказочным.

Леса вокруг не было. Он исчез мгновенно и беззвучно, будто программу переключили. Они стояли посреди дачного поселка. Пахло цветами и компостом, вдалеке гулко лаяла собака.

Гена закончил манипуляции, велел Катю «не кантовать, пусть сама очухается» и в очередной раз бросил быстрый взгляд на то, что осталось от Усова. Никита знал, о чем он думает: почему Катя отделалась парой ожогов, а Усов сгорел заживо? Вспышку Никита, как мог, уже описал, добавив, что в доме Бероевых была такая же.

— У мальчишек Светкиных тоже ожоги, — сказал Гена. — И пахнет от них странно. Воняет, я бы сказал… И еще она их к кроватям привязала.

Никита удивленно округлил глаза.

— За ноги, полотенцами. Судороги, говорит. Чтоб не свалились… Я и осмотреть-то их толком не успел.

— Выпроводила?

Гена, помедлив, кивнул.

— Еще бы, все знали, что ты там. Если б тебя сожрали — неудобно бы вышло.

Катя шевельнулась, глубоко и хрипло вздохнула, но в себя так и не пришла.

— Слушай, Павлов. Допустим… — Гена сделал предостерегающий жест. — Допустим, я тебе поверю. Насчет зверей. Но тогда и ты мне поверь. Я не прикалываюсь, и я не… блин, да где он?

Наконец Гена вытряхнул из кармана мобильник и показал Никите. На дисплее была фотография — зернистая и размытая, но было понятно, что на ней участок Петуховых. И дачу было видно, и крышу гаража. Снимали сбоку и сверху. Внизу на снимке белела надпись стандартным шрифтом: «ДВЕРЬ».

— Сижу дома, гроза началась — и тут мне вот это приходит.

— П-приходит?

— Мне эту фотку кто-то прислал, — с расстановкой сказал Гена. — Прислал, понимаешь? Вот я сюда и подорвался…

Никита отобрал у него телефон, начал лихорадочно листать меню.

— Да нет там отправителя. И связи нет. Оно… оно из ниоткуда пришло.

Катя опять вздохнула, поморщилась и с трудом приоткрыла глаза. Никита наклонился к ней:

— Ты как?

— Зашибись… — еле слышно просипела Катя.

Буря превратилась в унылую холодную морось. Пока дачники опасливо выползали из укрытий, Никита с Геной сновали по участку, хлопая то калиткой, то дверью сарая, не очень, впрочем, понимая, что и зачем ищут. Их заворожило само слово «дверь» — такое обнадеживающее, почти равнозначное выходу. Вдруг сообщение было подсказкой: где-то на участке находится тайный ход или, черт его знает, портал, ведущий в нормальный мир…

Хотя с чего это им подсказки присылать, опомнился Никита. Они никому не помогали. Кроме одного-единственного человека. Ведь предупредил же кто-то Катю.

— Никита-а! — раздался с другого конца участка отчаянный крик Юки. И почти одновременно послышался знакомый железный грохот.