Viva Америка

— Эй-эй! Ты чего, брат?! Мы ведь только сдружились! Нам еще столько предстоит выпить, обсмеять! Да я ради тебя даже бицухи вполсилы напрягать буду! Хочешь, а?! Ну?.. Ну!

— «Червяком в сале устроился, свинья инопланетная?!» — по-немецки взвизгнул Лесли и, направив на Януария свои «HK MP5», выстрелил.

К нашему всеобщему изумлению, Януарий с нечеловеческой скоростью увернулся от пуль, прошивших Эстраду, и грубо схватил Лесли за его обвисший плащ. Стукнув Лесли головой в лоб, Януарий с разворота швырнул его в портал. Истерично взвизгнув, Лесли исчез.

— Это какая-то неизвестная нам часть плана? — дубовато повернулся ко мне Фуз.

Я заторможенно пожал плечами:

— Ну-у-у… э-э-э… — И я глупо спросил у Януария: — Какого хрена ты творишь?

— Он долбаный трутень, болваны! — рявкнула Козетта, пытаясь вынуть пистолет из портфеля.

Януарий стремительно подшагнул к Козетте. Его глаза, став желтовато-белесыми, противно приникли к линзам противогаза, словно сваренные в луже яйца.

— Баба, что горш-ш-шок: что ни вле-е-ей — всё кипи-и-ит! — сокрушенно заключил Януарий-трутень.

Он выдернул пистолет из рук ойкнувшей Козетты, несильно стукнул им кота между ушей, а самого кота проворно метнул в меня. Изумленно получив котом по лицу, я неуклюже свалился с канистры. В то же время Януарий-трутень крайне вежливым пинком забросил Козетту в портал.

— Не сметь трогать мою преступную команду! — взревел Фуз, взбешенно бросаясь с мачете на Януария-трутня.

— В з-з-здоровом теле — з-з-здоровый стул! — похвалил Януарий-трутень Фуза.

Затем он заломил Фузу руку и тремя звонкими подзатыльниками затолкал его в портал.

— Умно с противогазом придумано, — злобно процедил я и в лежачем положении вскинул свой «АК-12». — Что, инопланетный батька ждет встречи с нами, да?! Так я сперва тебя к его прапрауродцам со свинцовой весточкой в черепушке отправлю! Ха!

К моему ужасу, Януарий-трутень молниеносно оказался прямо надо мной.

— Шел за Эс-с-страдой, дур-р-рень, — вредно пожал он плечами.

После этого он профессиональным ударом ноги вбил меня в портал, словно ошалевший мячик в ворота сборной иной планеты.

Золотистое сияние другого мира с готовностью поглотило и меня, и мой вопль бессилия.

Глава 18 Поля американской мечты

Чьи-то губы бережно коснулись моих, после чего как-то странно ощупали их, словно раздутая силиконом рыба примерялась к крупинкам корма. Не открывая глаз, я усмехнулся, пытаясь сообразить, как Козетте удалось так широко открыть рот.

— Кози… — шепнул я, обнимая ее чересчур крупное тело.

— Дезориентация, эротический подтекст, повышенное слюноотделение — у Ржаного Алекса с семидесятипроцентной вероятностью сотрясение мозга, — хихикнул поблизости Лесли.

— И он только что подал заявку на недостающие тридцать, — желчно прошипела Козетта над моей головой. — Алекс, ты что, умудрился спутать свою французскую конфетку с этим здоровенным какао-бобом, м-м-м?!

— С каким еще какао-бобом? — не понял я, открывая глаза.

Надо мной нависал Фуз. Хуже энтузиазма на его довольном холеном лице была только ниточка слюны, тянувшаяся от его губ к моим…

— Божья роса мне в глаза!.. — вздрогнул я от неожиданности.

— Не роса и не в глаза, — язвительно разъяснила мне Козетта, тыча фотоаппаратом в лицо.

— Я же говорил, что меня обучали профессиональные медики и их манекен-женщина с выразительно открытым ртом! — хвастливо заметил Фуз и прислушался к моей груди. — Та-ак… удары уверенные, но взволнованные. Хм, похоже, Алексей Ржаной чем-то сильно смущен.

— Тем, что на мне сидит мужик, обучавшийся искусственному дыханию где-то в подсобке секс-шопа! — огрызнулся я, сталкивая с себя Фуза. — Отвали, дуболом! Все отвалите!.. — Я в ужасе обмер: — Блин… А мы что, в тридевятом царстве Кохта, да?

Козетта мстительно шепнула мне на ушко:

— Не знаю, что там у тебя за «тридевятое», но — наслаждайся. Спутал меня с…

— Кстати, какао-боб — расизм, — радостно хихикнул Лесли, помогая вместе с Фузом мне подняться.

— А еще — шоколад! — добродушно прогудел Фуз.

Я одеревенело огляделся. Дикий мир вокруг нас был отрыгивающим здравомыслие и источающим лежало-соленое безумие, словно являясь некой квинтэссенцией изжоги.

Всё, как и мы сами, было цвета теплой урины[83]. Именно такое освещение давали перевернутые желтоватые радуги в небе, гнутыми подковами пронзавшие золотистые грозовые воротники[84]. Сами «воротники» хаотично нависали друг над другом, формируя убегавший в высь адский узор, от которого хотелось оторвать себе голову и просвистеть что-нибудь занятное при помощи собственной черепушки. Там же парили некие студенистые организмы — массивные, уродливые, с газообразной оболочкой и длиннющими жгутами.

Из паривших организмов непрерывно падали точки чего-то светящегося.

— Э-это… это т-там сверху п-падает м-мясо, да? К-как и п-писал Гаррисон? — предобморочно промямлил я, не прекращая таращиться на инопланетный небосвод.