Виват, Королева! (СИ)

— То есть я прямо сейчас могу тебя поцеловать? При всех? — Вера, без лишней скромности закинула ногу на ногу, заставляя мужчину обратить внимание на интригующий разрез платья.

— Терпеть не могу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос, — Исаев недовольно скривился, хватая графин с водкой со стола. Хватило на неполную стопку, и тогда он потряс пустым графином в воздухе, гипнотизируя Андрея возле барной стойки. Никольский кивнул в ответ и отправил к ним Катеньку, с новой порцией.

— Я может тоже много что терпеть не могу…

— Например?

— Например, зеленый горошек. Так что насчет поцелуя?

— Я не люблю пьяных, непослушных женщин… — Артем был прерван женским хохотом откуда-то со спины, а потом ему на плечи легли ладони, некрепко сжимая.

— Тогда, наверно мне не стоить к тебе подходить, — Софа широко улыбалась, прижимаясь щекой к его макушке и обнимая его за шею, — Я сейчас тоже, пьяная и непослушная. Видите, какой Андрюша недовольный? Хотел домой свалить, а я не дала, вечер ведь только начался…

— Походу не того ты мужика выбрала, — Вера засмеялась, оглядывая зал в поисках Мишки и Вани.

— Кстати, ты-то мне и нужна, дорогуша. Марш на сцену, там уже все готово, — Софа выпрямилась, складывая руки на талии, и грозно посмотрела на Клинкову, у которой заметно кровь отхлынула от лица.

— Может в другой раз?

— И куда это у нашей девочки подевались острые коготки, интересно… — Артем заинтересованно посмотрел на Веру, опрокидывая в себя очередную стопку, а потом взялся за лежащую на столе пачку сигарет, — Неужели пришло время отрабатывать баблишко?

Лицо Веры незамедлительно вытянулось, а рот сложился в возмущенную «О».

— Никогда так не шути, засранец, — Софа грозно ткнула в него пальцем, — Мы, женщины, мстительный народ, ваш длинный язык может плохо кончится. Вер, ну давай, не ломайся. Денчик там уже аппаратуру наладил, публика требует хлеба и зрелищ. Давай, давай, вставай.

— Соф…

— Ниче не знаю. Ты обещала.

Вера тяжело вздохнула, понимая, что бороться с этой приставучкой бесполезно и показав Исаеву язык, потащилась за Софой.

За сценой встретилась с девушкой, которая теперь была местной звездой. Совсем юная, она, казалось, была еще младше Веры, под толстым слоем концертного грима.

— Посторонним сюда нельзя, — заявила она, перекрыв собой проход.

— Если бы мы были посторонними, ты бы сейчас не стояла, одетая в мое платье, — неосознанно огрызнулась в ответ, останавливаясь напротив.

— О, ты та самая Вероника? Девочки сказали, что Андрей Львович тебя выгнал…

— Во-первых, не Вероника, а Вера, на будущее прошу запомнить, мы будем часто встречаться. А во-вторых, не выгнал, я сама ушла. Но вижу, что не вовремя, поэтому передай своим девочкам, — Вера выделила последнее слово интонацией, ближе наклонившись к девушке, — Что я вернулась, и снова буду петь.

— Как вернулась? — растерянно прошептала девушка, наблюдая за тем, как Вера поправляет макияж, стоя перед зеркалом. В зале послышался голос Дениса, который в микрофон сообщал о «невероятном возвращении Эльзы на сцену Горного Ручья».

— Слышала? — Вера ехидно посмотрела на девушку, показывая большим пальцем за спину, откуда из-за тяжелых концертных портьеров слышался голос клавишника.

— Я побегу в зал. Андрей приготовил тебе цветы, сделай вид, что удивлена, — Софа подмигнула и с улыбкой выбежала, где уже слышались первые аккорды песни.

Вера, с каким-то всепоглощающим удовольствием шагнула на сцену, оглядела, уже ставший родным зал ресторана, нашла глазами Артема и запела.

— Я, наверное, устала, Наверное, пора мне раз поговорить с собой. День,

Так много или мало, В суете устала, Всё время быть одной.

За столько времени уже подзабылось, каково это стоять на сцене под десятками испытывающих взглядов. Но это было не так страшно как раньше. Сейчас ее волновал только тот факт, что она поет песню, которую написала сама. Поймет ли кто-нибудь, что эта на первый взгляд незамысловатая песенка действительно имеет глубокий смысл для нее самой?

— Своих в полёт я отпускаю белых птиц, По свету разнесут они любовь, Ведь для свободных птиц на небе нет границ, И нет преград для моих птиц…

Исаев сидел почти неподвижно, лишь изредка поднося тлеющую сигарету ко рту. Он внимательно слушал и смотрел за всем, что происходило на сцене, оказывая Вере необходимую поддержку и убийственное спокойствие, сам того не осознавая.

Где-то в самом конце, на коленях у Андрея, мельтешила Софа, показывая два больших пальца, а потом показала на шикарный букет, который лежал перед ними на столе.

— День, конец или начало, Казалось, что пропало всё, и оживало вновь, Жизнь, так много или мало, И в жизни всё бывало, Но, я обрела Любовь…

Она снова нашла взглядом Артема, а потом ласково обняла стойку с микрофоном, моля о том, чтобы от неожиданно нахлынувшего волнения не подкосились ноги.

— Своих в полёт я отпускаю белых птиц, По свету разнесут они любовь, Ведь для свободных птиц на небе нет границ, И нет преград для моих птиц…