Вивьен. Свет дракона

Вивьен нахмурилась. Когда дракон хмыкнул, ещё и губы поджала. Но даже такая насупленная, сердитая она оставалась прехорошенькой и Йон залюбовался ею. Невольно вспомнились их уроки гаэльского: маленькая деловитая учительница у доски, правитель архипелага за партой…. Он тогда просто смотрел на неё, не в силах оторвать взгляд, и любое слово, произнесённое этим пухлым ротиком казалось ему, последнему ярлу Драконьего Логова, верхом мудрости…

Но сейчас Вивьен продолжала хмуриться и смотреть на него с осуждением. Не смотря на строгость в её глазах, от взгляда у него внутри теплело.

– Жизни королевы ничего не угрожает, – сказал он, в последний раз подхватывая её за талию и задерживая на ней ладони несколько дольше, чем это необходимо. – А вот её трону – да.

Вивьен замерла, глядя на него во все глаза.

– Её хотели отравить! Это по-твоему ничего не угрожает?

Йон остановился и взял её за плечи, заглянув в глаза.

– Нет, Вивьен. Это не был яд.

– Ч т о же это было?

– Приворотное зелье.

– Приворотное зелье?! Но зверь издох! Я сама видела.

Йон вздохнул, и, наконец, сделал то, что хотел с момента их встречи этой ночью. Прижал хрупкую фигурку к груди, провёл по волосам.

– Потому что оно было предназначено для дракона, а не для нетопыря.

Подумав, Вивьен кивнула.

– Хорошо, – сказала она. – Допустим. А королева знает?

– Знает ли её величество, что её кузен спит и видит себя на троне Драконьей Империи? Да это, пожалуй, ни для кого во дворце не новость.

– А как же арест?

– Это не первый раз, когда принц Драго решил играть нечестно. Но сейчас, думаю, её величество нескоро простит смерти питомца. Она даже сестру посадила под домашний арест. Хотя вообще-то любит её и предпочитает не выносить сор из избы.

В объятиях дракона было тепло и уютно. Не хотелось возвращаться обратно, в суматошный ритм дворца, стоять у ложа во время пробуждения королевы, сидеть на табуретке во время трапезы и записывать государственные мысли, присутствовать на соревновании правителей и наместников за королевскую руку и трон… Всё это казалось яркой, вычурной мишурой, никому не нужным, бесполезным шумом…

Как там сейчас Драконье Логово? Справляется ли Криган одна в школе? Скучают ли по ней ребятишки, а жители – по своему правителю? Вивьен знала, что Астрид, дочке Йона, сейчас точно не до скуки: в Пансионе Цирцеи не заскучаешь, особенно под покровительством этой неугомонной парочки, – Марины и её подруги Ингер.

Внезапно так захотелось оказаться далеко-далеко отсюда… На цветущем острове, утопающим в жимолости и жасмина… И чтобы Йон был рядом. И их школа в Дрэкенс-Лэйр… У Вивьен столько интересных задумок по обучению, а вместо этого приходится формировать расписание её величества и вести подсчёт претендентов на престол.

– Как же хочется домой, – прошептала она.

– В Стадсхольмен? – голос Йона был сух.

Вивьен не удержалась, хихикнула и помотала головой.

– В Драконье Логово, – сказала она. – Чтобы знаешь, всё было, как было. Чтобы Астрид была рядом и Марина приехала на каникулы. Чтобы продолжать вести занятия в школе, и, – это признание давалось её нелегко, – быть рядом с тобой. Я ни на что не претендую. Хотя бы просто продолжать исполнять обязанности твоего секретаря. Гаэльский-то тебе больше не нужен… Йон…

– Да?

– Быть твоей тенью. Помнишь, ты именно так обрисовал мои обязанности, когда я только приехала.

Ну конечно, он помнил.

– Тенью, – повторил ярл задумчиво. – Надо сказать, с этим у тебя как-то сразу не задалось.

Вивьен насупилась, обиженно выпятила нижнюю губу.

– Да и какая ты тень, Вивьен? – ласково спросил ярл и осторожно провёл рукой по её плечам. Ты самый настоящий свет. Робкий солнечный лучик. Чистый, умытый росой. Первый – и оттого самый ценный, самый желанный.

– Ты никогда не говорил мне таких красивых слов. Не говорил… комплиментов.

Дракон выглядел изумлённым.

– Но я не умею их говорить, – ярл принялся оправдываться, как мальчишка. – Я умею лишь называть вещи своими именами. Полуденный свет – идеален, но он слепит глаза и иссушает почву. Закат – очарователен в своих красках, но в нём всегда есть грусть. Но мир ничего так не ждёт, как этого первого лучика, который ласкает землю на восходе. С его пробуждением пробуждается все остальное. Птицы, звери, сама природа. Все радуется вестнику нового дня. Даже воздух начинает петь при его появлении.

Сердце Вивьен колотилось, как бешеное. Какой же глупой она была, что ревновала Йона к её величеству. Она, пожалуй, поспорила бы насчёт сравнения красоты робкого восхода и яркого, ослепительного заката, но… не хотелось.

А чего хотелось? Хотелось ответить Йону чем-то не менее красивым, поэтичным… О! Когда она сочиняла на страницах своего дневника, там, да, там она умела быть красноречивой. Не изменяло ей красноречие и в классе во время занятий. И даже в разговорах с её величеством. Но когда Йон был рядом… Когда грудь сдавливало это восхитительное, сладкое чувство, когда душа пела от счастья, а внутри, казалось, парили крылатые флейты… Как выразить это словами? Правда, как?