Византийская астрология. Наука между православием и магией

Как мы видели выше, александрийская школьная программа VI в. включала в себя занятия по учебнику Павла Александрийского, где кратко излагался метод Птолемея и других классических авторов. Речь идет о свидетельстве некоего языческого преподавателя, вероятно, Олимпиодора, датированном 564 г.; к нему примыкает указание его христианского преемника, Псевдо-Илии, преподававшего вдали от Александрии[115]: Ванда Вольска-Конюс доказала, что Псевдо-Илия — не кто иной, как Стефан Александрийский[116]. Наши скудные знания об учениках Стефана дают косвенные подтверждения этому. Анания Ширакаци сообщает касательно библиотеки своего учителя Тихика в Трапезунте, что «у него были книги, доступные для всех, и тайные книги, книги других народов и книги по искусству, книги по истории медицины и хронологии»[117]. Эти «тайные книги», согласно Вольской-Конюс, были книгами по астрологии и алхимии. К этому описанию познаний ученика Стефана, причем того самого, которым патриарх хотел заменить его учителя, можно добавить свидетельство об архиепископе Кентерберийском Фео-доре из Тарса, чье византийское образование было недавно прояснено[118]. По словам Беды Достопочтенного (Historia Ecclesiastica IV, 2), Феодор преподавал математику и астрономию. Такую программу подтверждает и один из его англосаксонских учеников — Альдхельм, который добавляет, что Феодор был сведущ в искусстве астрологии (astrologiae artis peritiа) и умел составлять сложные гороскопы (perplexa oroscopi computatio)[119]. Феодор находился в Константинополе тогда, когда там преподавал Стефан. Таким образом, весьма вероятно, он приобрел свои астрологические и астрономичес-кие познания у этого знаменитого преподавателя.

Ираклий и персидская астрономия. Как мы видели, сотрудничество Стефана Александрийского с Ираклием связало имя этого императора с астрономическими трудами этого философа. И тут можно задаться вопросом, а не нашло ли это сотрудничество отклика и в той традиции, которая представляет Ираклия знатоком астрологии и алхимии. По словам франкского летописца VIII в. Фредегара, этот император, весьма образованный астролог, якобы предвидел опустошение империи обрезанным народом. Чтобы предотвратить это, он приказал крестить евреев на территории империи, поручив славному королю Дагоберту сделать то же самое во Франции: к сожалению, астролог ошибся касательно того, кто такие эти обрезанные[120]. В трех рукописях Ираклий появляется и как автор бронтология, т. е. книги о предсказании по грому[121], а у арабов он так же, как и СтефанВизантийский, пользовался репутацией алхимика[122]. Фигура императора — астролога и алхимика, может показаться еще менее правдоподобной, чем фигура его философа, занимающегося такими предметами. Но разве оттого репутация одного не повышает доверие к репутации другого, так как отражает сотрудничество настолько тесное, что воспоминания о них обоих смешались? Отметим, что два приписывавшиеся Стефану гороскопа, предсказывавшие судьбу ислама и смерть императора от воды, носят политический характер, и что известие Продолжателя Феофана о втором предсказании находит отклик в «Бревиарии» Никифора, где сообщается, что Ираклий, возвращаясь с Востока, очень боялся пересекать воды Босфора[123].