Византийская астрология. Наука между православием и магией

Данная книга по большей части представляет собой изложение классической астрологии, где обобщены работы Птолемея, Гефестиона и Максима Византийского, учителя Юлиана Отступника. Все, что касается подлунной сферы, т. е. метеорологических (включая кометы) и сейсмических явлений, взято из трактата De ostentis Иоанна Лида. Здесь имеется также глава об астролябии (2153–2248), основным источником для которой стал, по-видимому, Иоанн Филопон[537], и автор цитирует также некоего Стефана (2866). Каматир не полностью игнорирует и арабскую науку, так как наряду со таблицами Птолемея он упоминает мусульманские таблицы (3897–3898). Он часто актуализирует свои источники, используя элементы народного языка, упоминая современный ему народ куманов (1142) и обозначая царя персов титулом «султан», который действительно носили сельджукские правители (1313, 3224, 3304). Иногда он делает намеки на современных ему персонажей. Так, девушка, родившаяся на стыке знаков Стрельца и Козерога, будет «неудержимой курвой, как Кристаллиница»[538]; мужчина, родившийся под третьим деканом Козерога, будет «причинять страшные обиды, как вестарх»[539]; в пятом климате Земли встречаются, среди других областей, «Македония и город папирусников, из которого вышел Лев вместе с македонянами»[540]. Автор излагает свою теорию астральных влияний очень прагматично, без двусмысленностей и экивоков, но, как человек Средневековья, не преминул добавить несколько строк с ее богословским оправданием. Он описывает эффекты отношений между планетами и Зодиаком так:

«как Бог всевышний повелел, Творец всего на свете,

чтоб быть им вместе здесь во всем чудесном мире этом

и знаменья грядущего предвозвещать нам ясно.

Так и внимай ты, и дивись величию искусства,

которое берет дары от провиденья свыше» (2287–2292).

Метрический облик пространной редакции книги имеет большое значение: пятнадцатисложник, πολιτικὸς στίχος (буквально «городской стих»), был литературной формой народных песен, вульгаризирующих парафраз и элементарной дидактики[541]. Им пользовались также два современника Иоанна Каматира. Так, Иоанн Цец использовал его, чтобы познакомить императрицу Берту-Ирину, первую жену Мануила Комнина, с Гомером и Гесиодом, а Константин Манассия составил таким размером всемирную историю и введение в астрологию, по просьбе невестки императора — севастократориссы Ирины[542]. Еще раньше Пселл использовал этот размер, чтобы обучить основам богословия и юриспруденции трех императоров XI в.: Константина IX, Константина X и Михаила VII. Мы видели, как Симеон Сиф не решался открыто касаться астрологии в наставленияхюному Михаилу VII. Итак, похоже, что Иоанн Каматир, которого стимулировал Мануил, был первым, кто заполнил эту давно образовавшуюся лакуну. Нельзя, однако, исключать и той возможности, что он воспроизвел труд одного из авторов эпохи Пселла, так как два намека на описанных автором персонажей лучше подходят к ΧΙ, чем к XII в.[543]

Невозможно с уверенностью сказать, какой именно из многочисленных Иоаннов Каматиров XII в. был автором «Введения в астрологию»[544]. Краткая редакция и один из списков пространной редакции приписывают ему титул эпи ту каниклиу («при чернильнице»); в другой рукописи он называется епископом каниклиу, что, по-видимому, указывает на эпи ту каниклиу Иоанна Каматира, который служил Мануилу и Андронику I, а затем, согласно Хониату, стал архиепископом Болгарии[545]. Тем не менее интерес к астрологии лучше соответствует облику другого Иоанна Каматира, также упомянутого Хониатом: будучи логофетом дрома, тот добился своими интригами смещения первого министра Феодора Стиппиота[546], и, «прикоснувшись к высшему образованию кончиком пальца, не был ни строгим любителем, ни ученым последователем почтеннейшей философии»[547]. Такое отождествление осложняет, однако, тот факт, что рассказ Хониата об эпизоде со Стиппиотом далек от достоверности[548]. Возможно, что логофет Каматир и эпи ту каниклиу Каматир — одно и то же лицо. В любом случае, мне кажется, что «Введение в астрологию» было составлено значительно раньше первого документального упоминания эпи ту каниклиу Иоанна Каматира, которое можно найти в списке участников собора 1166 г.[549] Нужно ли было ждать большедвадцати лет, чтобы объяснить императору, что такое астрология, хотя это вроде бы были принципы той самой науки, которой уже с первых лет своего правления он с такой убежденностью пользовался, если верить Хониату?