Византийские исихастские тексты

Единица есть осязательное начало всякого численного множества, и премирная Единица есть начало всякого являемого и умосозерцаемого множества и всего сущего. Поэтому как всякое число имеет начало от единицы, так всякое существо каким бы то ни было образом проистекает из премирного Единого по причине или естественной, или творческой. Но положение численной единицы, поскольку оно подлежит наблюдению, последовательно определяется своей природой, ибо так как единица есть начало всего числимого, то и чувство, при счислении, ставит ее прежде всего. В премирном же Едином, так как Оно выше ума, усматривается нечто противоположное. Именно, единицу как первичную по природе из всего ум ставит после всего; ибо никакой ум не в состоянии сделать началом премирное Единое и от него переходить на многое, но, напротив, из многого он восходит к Нему и собирается. И как там чувству необходимо численное единое вследствие перехода его во многое, так как иначе невозможно считать или идти вперед [уму], куда он хочет, так здесь необходимо уму многое вследствие восхождения через него к премирному Единому и как бы собирание себя, так как ни с какой другой стороны он не может взойти, как хочет, к представлению о премирном Едином. Таким именно образом ум, при помощи порядка и пути, ему свойственного, начинает от многого, конечною же целию своею делает премирное и верховнейшее Единое. Ибо так как по чувству численное единое вполне понятно и определенно, то, естественно, чувство и ставит его первым по положению, как требует его природа. Единица же, искомая умом, будучи премирной и сверхъестественной, не поддающаяся умосозерцанию, пожалуй, слишком далеко находится от свойственного её природе положения, чтоб с нее начинал ум, но так как она преестественна, то ум преестественно скорее находит в ней не начало, но конец после перехода и, так сказать, перечисления многого. Ибо так как ум от природы обладает мышлением, а премирное Единое само по себе непостижимо и недоступно, то склонность ума направляется даже невольно ко многому. Не будучи в состоянии бездействовать от мышления и не имея силы обнять верховное и премирное Единое, ум все-таки, взирая на многое, в каждой вещи из всего многого усматривает, что есть нечто умозрительное, не то, что существует, но что принадлежит чему-то единому. И затем, собирая из каждого являемого каждое умозрительное проявление и видя, что они согласны одно с другим, а не противны и что все как бы цветы одного корня и роста, ум последовательно доходит от многого к верховнейшему Единому, из Которого [произошло] многое и все, и естественно собирается от естественных существ в чин сверхъестественный, видя преестественное и пресущественное Единое как бы в зеркале, как свойственно сверхъестественному быть видиму естественным единовидно. Тогда именно ум, неизреченно узревши источное и творческое происхождение благ и красот всего и насладившись пресущественным Единым, неохотно обращается ко многому, хотя оно и прекрасно и причастно «благой доле"[1491]. Ибо, будучи наибольшим любителем прекрасного, он, естественно, не по своей воле уклоняется от Того, Кто превыше всего, если только как-нибудь не случилось этого с ним по какому-либо обстоянию. Но так как образ существ различен и имеет различное умственное возрение и ум при помощи их востекает к премирному Единому и преестественному различно, то, по моему мнению, должно в известной последовательности определить [хоть] небольшое какое-нибудь направление пути через многое к пресущесвенно премирному Единому для того, чтобы ум, восходя как бы по лестнице, совершал свое движение наиболее устойчиво и узнавал, чего именно не достает в этом [движении], находится ли он в том положении, в каком следует, и насколько он им удовлетворяется, и что такое сталкивает и отклоняет его от этой красоты и восхождения или божественного пира, и каким образом ему опять было бы возможно возвратиться туда, откуда он ниспал. Отсюда именно он познает и мрак страстей, и озарение чистого сердца, может увидеть, как в зеркале, познание истины, какова она есть, будет причастником небесных видений, узнает божественное чувство, и для него не будет тайною то, растет ли он или идет к умалению: он может достигнуть многих досточудных зн Отвергаем говорящих, что из творений разумеется сущность Бога, а не одна лишь божественная благость, премудрость, сила и энергия, да и то неясно, как согласных с Евномием.