Византийские сочинения об исламе

3. Но теперь, когда это сказано, поговорим уже и о причинах, из-за которых мы и пришли к этим словам. Остров киприотов, о многославнейший вождь сарацин, с того времени, как они, заключив с вами мир, стали данниками вашей власти, и до настоящаго времени жил в безопасности, обеспеченной договором, и никто из предков ваших, которые получали в удел управление сарацинским народом, не нарушал договоров и не причинял им никакого зла; но в разное время представители власти тех времен, хорошо и справедливо мыслящие, почитали и соблюдали изначально принятые постановления их отцов, подкреплённые письменным подтверждением, не вводя никаких новшеств, не помышляя [ничего] другого, не делая ничего вопреки воле предков. Что же скажем мы теперь? Хотя насколько больше времени проходило и древность соглашений получала тем большую силу, настолько большую следовало иметь осторожность отменять их; однако всё сразу уничтожено и попрано: и решения, которые ваши отцы постановили, и грамоты, которые подписаны их собственными руками, и договоры, и клятвы, которые тогда принесли киприотам сарацины, давая им ручательство. И вместо мира, вместо договоров, вместо клятв — мечи, войны и убийства постигли несчастных киприотов,[205] которым следовало бы, если бы кто-то другой совершил над ними это, от сарацин получить защиту. Ибо таково общее правило у всех, которые имеют в качестве данников города или народы, — выступать против нападающих на них и поднимающих войну и избавлять от нападения, как если бы они стали им их собственными подданными.

4. Но это правило, имеющееся у всех народов, даже тех, которые не знают закона, нарушено сарацинами, живущими по закону, и остров, без малого триста лет бывший вашим данником и нисколько не замеченный в изменении подвластного положения, не позволявший себе никаких новшеств ни относительно податей, ни относительно другой повинности, которую они должны были нести сарацинам, вообще не подавший даже какого-либо повода, побуждавшего к обвинению, — из-за одного лишь безумия человека, и от христианской веры отрекшегося, и сарацинского почитания (σέβας) ставшего ложным [последователем], опустошен и погублен. И обитатели его — одни стали добычей меча, другие подверглись изгнанию, только в том имея вину, что они в продолжение столь долгого времени дружелюбно повиновались вам и не были замечены в недостатке уважения к вам, хотя вы часто поступали с ними сурово вопреки справедливости и общим условиям соглашений.

Однако, если бы даже им, что свойственно человеческой [природе], и случилось бы погрешить [против вас] и замыслить что-нибудь против вашей воли, то и в таком случае не следовало бы идти с оружием и сразу же учинять кровопролитие и убийства (ибо это недостойно не только сарацин, но и никакого другого народа, знающего и соблюдающего обычаи человеческой жизни), но [следовало бы] прежде упрекнуть их в ошибке, обличить, что они поступают не по справедливости, увещевать одуматься и не выходить за рамки приличий, и так [поступить] не однажды, но два и более раз. А уж если бы они [после этого] не вняли уговорам и вместо того, чтобы принять доброе, склонились бы к худшему замыслу, тогда уже, не боясь возмездия ни божеского, ни человеческого[206], приступить к пресечению безумия и наказанию вовлеченных в это. Ничего из этого не было сделано; но, как я уже сказал, с людьми невинными, ни в чем не провинившимися, не изменившими ни одного из прежних решений вы обошлись словно с врагами.

5. Кто из живущих теперь или из тех; которые будут потом, услышав об этом, не обвинит в великой несправедливости совершивших такое? Разве же предки ваши, заключившие с киприотами соглашения, скреплённые клятвами, если только существует у почивших какое-либо ощущение того, что в этой жизни свершается, не возопят на вас чрезвычайно, и не сочтут подлежащими всяческому осуждению за то, что вы согрешили не только против острова киприотов, но и против них самих (т. е. предков — пер.), и не подвергнут [вас] как отцеубийц всяческим проклятиям?