Византийский сатирический диалог

Средневековое пристрастие к перечислениям можно увидеть и у автора «Мазариса»: «Так вот одни в Пелопоннесе избрали себе образцом для подражания тщеславие, лживость, страсть к клевете и наветам, спесивость, тягу к вину, скаредность во всем и злобность. Другие — властолюбие, корыстность, торгашество, а с ним и ограниченную во всем нищенскую жизнь, изворотливость и коварство. Иные усвоили лицемерие, упрямство, притворство, несправедливость, наглость, склонность к мятежу, заговорам, восстаниям, неверности, измене данным клятвам, безграничному властолюбию. Есть кто подражает кровожадности, дикости, неукротимости, жажде убивать, грубости, страсти к разбою, варварским привычкам, беззаконию и безбожию. Иные позаимствовали лживость, склонность изобличать, любовь к нарядам и роскоши, а также к хищению, козням, хитростям и коварству. Некоторые взяли себе за образец грубость, притворство, сумасбродство, занятие колдовством, магией, воровство. Наконец, одни обучились от других учинять беспокойство, ссоры, свары, переняли несговорчивость, безрассудство, нечистоту, нечестие и забвение святынь». С этим длинным каталогом отрицательных качеств (в переводе его однообразие разбито в одних случаях введением слов типа «также» и глаголов со значением «заимствовать», «брать себе за образец») сопоставимы разве что знаменитые метровые перечисления в «Гаргантюа и Пантагрюэле» Рабле (перечисление игр Гаргантюа, жертвоприношений гастролатров, каталог книг библиотеки св. Виктора, действий защитников крепости в ожидании осады Филиппа Македонского, список поваров, анатомическое описание тела постника и др.).

В «Мазарисе», как и в двух других сатирах, тоже царит условная языческо-христианская атмосфера. Подземное царство стилизовано под греческую древность, и все необходимые аксессуары налицо: тут и Кербер, и Плутон с Персефоной, судьи Минос, Радамант и Эак, подземные реки и пр.; Голобол клянется Гераклом, говорит о своем погребальном костре (византийцы хоронили, а не сжигали своих покойников). Вместе с тем в аиде находятся современники автора, там обсуждаются византийские дела, преступления и новости, а живой кир Палеолог упоминает христианского бога, предупреждая, что Мазарису «придется предстать перед всевидящим судьей».

Над чем же смеется автор «Мазариса», для чего рисует свои фантастические картины? Он не бичеватель пороков, не поборник добра и блага. Как некогда огромная византийская империя чудовищно сузилась во времена Мазариса (теперь она свелась к деспотату в Пелопоннесе, нескольким островам в северной части Эгейского моря и ближайшим к Константинополю областям), так сузились и измельчали ее интересы, примером чего может служить диалог. Его автора занимают только дворцовые интриги, и сатира по существу превращена им в скандальный перечень придворных обид и соперничеств, подсиживаний и обманов, постоянных недоброжелательств императорских писцов друг другу. Соответственно сужен и специализирован адресат, к которому обращается автор (это закреплено уже в его заглавии). Стоящим далеко от дворцовых кругов «Мазарис» был бы просто непонятен и неинтересен: они не смогли бы узнать действующих лиц, понять намеки, почувствовать вкус к волнующим автора конфликтам.

«Мазарис» — сатира, как бы мы сейчас сказали, узкого профиля, и потому критика направлена лишь на те стороны человеческого поведения и отрицательные качества, которые автор обнаруживает у своих врагов и конкурентов. Вторая ее тема, оскудение Пелопоннеса, всплывает, когда герой уже покинул подземное царство и вновь вернулся на землю. Тема эта очень интересна с культурно-исторической точки зрения, но только поверхностным образом связана с основной частью диалога, так что, возможно, даже написана по заказу и лишь впоследствии присоединена к беллетристическому первому разделу «рабом священной царственности», как называет себя автор «Мазариса».

ПРИМЕЧАНИЯ

В основу переводов этой книги были положены следующие издания: для «Патриота» — собрание сочинений Лукиана в изд. Якобитца (Luciani Samosatensis opera / Ed. C. Jacobitz. Lipsiae, MCMIV, vol. III), для «Тимариона» — Роберто Романо, для «Мазариса» — Элиссена (Библиографические данные см. в разделе «Издания и переводы»).

В примечаниях без ссылки на источник использованы комментарии издателей диалогов «Тимарион» и «Мазарис», упомянутых в разделе «Издания и переводы».

ИЗДАНИЯ И ПЕРЕВОДЫ

(Аннотированная библиография)

ПАТРИОТ

Диалог печатается во всех собраниях сочинений Лукиана как псевдолукиановский. Отдельное издание: Macleod М. D. London, 1967.

Переводы: на английский язык — Маклеода (приложение к его изданию оригинала), на немецкий — Виланда (Wieland Ch. М. Ubersetzungen, Wien. 1813, vol. 6), на русский — С. В. Поляковой и И. В. Феленковской (в кн.: Лукиан. Избранные атеистические сочинения. М., 1955).

ТИМАРИОН