Визионер

Глава 2, в которой сыщик получает шах и меняет стратегию

– Митя, ну зачем ей цветы? У ней там наверняка цельные корзины всякой поросли уже. – Горбунов скептически уставился на начальника.

– Так принято же, – озадачился Самарин.

– Эх, молодёжь, – продолжал критиковать Семён. – Ничего не понимаете в… задушевном отношении. Поверь мне, я тридцать шесть лет в браке. Женщине надо дарить не то, что принято, а что ей по сердцу. Вот моя Надя, к примеру, от цветов только чихает, но любит шёлковые косынки. Понимаешь?

– Я ж не как… к женщине, как к другу иду.

– К другу, – хмыкнул Горбунов. – Тем более тогда. Глеб твой друг, ты бы ему тоже цветы в больницу притащил? Купи то, что ей нравится.

Видя, что сыщик по-прежнему пребывает в задумчивости, Семён достал открытку и положил перед Митей:

– Вот, мы все на обороте подписали, с наилучшими пожеланиями.

На открытке была нарисована румяная девочка, сидящая за богато накрытым столом. Торт, кексы, фрукты, баранья нога, колбасы… Сверху вилась надпись: «Уж не знаю я, как быть. Чем бы первым закусить».

– Она сладкое любит, – вспомнил Митя.

– Наконец-то догадался! – просиял Горбунов. – Иди уже… к другу. Привет от нас передай, не забудь.

* * *

Зайдя в палату, Дмитрий мысленно поблагодарил прозорливого Семёна. Комната была завалена цветами. А при виде коробки с клюквенной пастилой Соня улыбнулась и порозовела. Она казалась такой маленькой и беззащитной на фоне белых стен и разноцветных букетов. Только волосы ярко сияли. И глаза. Трогательно выглядывали из-под ворота рубашки тонкие ключицы. И запястья, сложенные на одеяле, выглядели совсем хрупкими. В груди неприятно кольнуло. Какой же он всё-таки идиот. Как допустил, что она оказалась в больнице?

– Все несут цветы, а сладости никто не догадался, – обрадовалась Софья.

– Как ты себя чувствуешь? – Митя пристроил коробку и открытку на тумбочке.

– Я за последние дни десятки раз отвечаю на один и тот же вопрос, – вздохнула Соня. – В общем-то хорошо, но есть одно осложнение.

И она рассказала про частичную амнезию.

Митя помрачнел.

– Совсем ничего не помнишь? Даже вот этого?

Самарин достал из кармана сложенную записку и протянул девушке. Соня читала, не узнавая собственный почерк, хмурилась и перечитывала снова.

– Вообще не помню, чтобы я это писала. О чём, о ком… Где была записка?

– Ты оставила её у дежурного в сыскной полиции. И после этого исчезла.

– Господи, я ещё и в полиции побывала. – Соня прикрыла глаза. – Это невыносимо.

– Тебя нашли на улице совсем в другом районе. Мы пытаемся выяснить, что произошло. Думаю, это был не просто обморок. Ты узнала нечто важное, и кому-то это могло очень не понравиться.

– Ты говорил моей маме про записку?

– Пока нет, только собирался.

– Не надо, пожалуйста. Она и так сильно переживает.

– Соня, мне жаль, но всё равно придётся. Я ждал, когда ты очнёшься и сможешь что-то рассказать. Мы обязательно узнаем, что с тобой случилось и кто за этим стоит.

– Этот кто-то словно часть жизни у меня отобрал. Вырвал что-то ценное.

– Я понимаю…

– Ты ничего не понимаешь! Ты не спал целую неделю, чтобы потом ничего не помнить!

Сонины глаза наливались слезами. Она всхлипнула и задрала голову, чтобы не опозориться окончательно и не разреветься, как кисейная барышня.

Митю словно ударили в солнечное сплетение. Он аккуратно взял в руки маленькую ладонь, лежащую поверх одеяла. Какие тонкие розовые пальцы. Внезапно возникло желание перецеловать их по одному, лишь бы Соня не плакала. Дмитрий еле подавил этот порыв и теперь нежно баюкал хрупкую ладошку в руках.

– Соня, милая, послушай. Ты обязательно вспомнишь, но сейчас это не так важно. Главное, чтобы ты была здорова и в безопасности. Веришь мне?

Соня молча кивнула. И руку не выдернула. Глаза по-прежнему были полны слёз.

– Не думай о том, что случилось. Просто отдыхай и набирайся сил.

– А как же расследование?

– А куда оно денется? Без тебя мне, конечно, будет сложнее, но я постараюсь. А ты поправишься и вернёшься. К тому времени, надеюсь, всё закончится.

– Я не думала, что будет так…

– Страшно?

– Ненормально. Я была уверена, что Анисим преступник. А теперь совсем запуталась. В записке сказано, что Визионер действует не один. Значит, там целая группа убийц?

– Не важно, сколько их. Два, три, сотня человек. Мы их найдём. Ты и твоя жизнь сейчас важнее, чем любое расследование.

– Почему?

– Потому что…

Скрипнула дверь. Дмитрий обернулся и увидел в проёме Загорскую-старшую с очередным букетом.

Митя ещё секунду подержал Сонину руку в своих ладонях и аккуратно положил её на одеяло.

* * *

– Дмитрий Александрович…

Анна Петровна окликнула его уже в больничном коридоре. Осанка прямая, подбородок вздёрнут, лишь припухшие веки слегка портят безупречный образ.

– Я признательна вам за визит…

– Но?

– Простите?

– Это вы меня простите, Анна Петровна. Издержки службы. Если разговор начинается с выражения любезности, за ним обычно следует «но».