Визионер

– Что ж, вы прямодушны, тогда и я буду откровенной. Вижу, вы искренне беспокоитесь о Софье, поэтому, надеюсь, разделите мою тревогу за неё. Она многое перенесла за последние месяцы: экзамены, стресс, обморок, потерю памяти. Я старалась с пониманием относиться к её… одержимости вашим расследованием. Но в нынешней ситуации, боюсь, вынуждена переменить свою точку зрения.

– Я понимаю. Любая мать на вашем месте поступила бы так же.

– Софье совершенно точно не нужны лишние переживания. Весь этот год складывается совсем не так, как мы планировали. В этом отчасти есть и моя вина. Я упустила ситуацию, и всё покатилось как снежный ком.

– Не стоит…

– С вас ответственности я тоже не снимаю, Дмитрий Александрович, извините за прямоту. Вы взрослый человек, а она увлекающаяся барышня. Сегодня ей интересны криминальные хроники, а завтра – история магии. Нельзя потакать каждому пристрастию. А вы, к сожалению, пошли у неё на поводу.

– Вам нет нужды извиняться, Анна Петровна. Я виноват. Мне не стоило втягивать вашу дочь в это дело. Я повёл себя глупо и легкомысленно, но слишком поздно это понял и искренне сожалею.

– Никогда не поздно признать ошибки. – Загорская-старшая смягчилась, не встретив ответных возражений. – Вы умеете это делать и не боитесь брать на себя ответственность. Этим вы мне нравитесь, Дмитрий Александрович. Я вижу, что вы испытываете к моей дочери дружескую симпатию. Поверьте, я не против вашего общения. Обсуждайте книги, музыку, театр, но, ради бога, не убийства и не чьи-то преступные замыслы.

– Благодарю за доверие, Анна Петровна. Не волнуйтесь, я более не побеспокою вашу дочь неуместными разговорами. Передайте ей мои пожелания скорейшего излечения.

Разговор с Загорской-старшей оставил двоякое впечатление. Ей-богу, как с нашкодившим щенком поступила. Вроде и не ругала сильно, но чётко указала на место и напомнила, что надо быть послушным мальчиком.

С этим пора что-то делать. Почему, чёрт возьми, взрослые женщины обходятся с ним так… снисходительно? Он уже давно не ребёнок. А каждый раз чувствует себя учеником младших классов или плохим сыном. Воспитание, что ли, тому виной? Или отсутствие матери? Может, Митя подсознательно видит её в каждой даме старше сорока, а они это чувствуют, вот и ведут себя так покровительственно?

Дмитрий злился на себя, одновременно понимая, что всё равно не смог бы повернуть разговор иначе. Возражать, начать спорить, доказывать, что Сонины увлечения и любознательность не прихоть, а черта характера, – риск получить в ответ уже не снисхождение, а разочарование, а то и презрение. Они, аристократы, это умеют как никто другой. Одно неверное слово, один шаг в сторону – и ты уже не провинившийся домашний пёсик, а блохастая дворняга, которая заслуживает разве что пинка под хвост.

И Соня на себя совсем не похожа. Это нервировало и пугало ещё больше. Всегда была такая энергичная и живая, а это происшествие её буквально надломило. Дмитрий заметил, как она изо всех сил пыталась не расплакаться перед ним. В тот день произошло что-то пострашнее обычного обморока. И пусть Соня не может вспомнить, но подсознательно явно чувствует.

Связан ли её несчастный случай с делом Визионера? Интуиция подсказывала, что исключать эту версию нельзя. Вот тебе, Митя, ещё один стимул вгрызться в это дело зубами – намертво, как бульдог. Личный мотив, если тебе мало профессиональных доводов. А Соня? Ей будет лучше подальше отсюда. От Визионера, от нескончаемой череды мёртвых тел. От Мити, в конце концов. Тут Анна Петровна права. Забудь, Самарин. Не твоего поля ягода.

* * *

Выставка работ учеников и выпускников художественного училища стала одним из ярких событий июня. Летом в Москве развлечений немного. Почти вся приличная публика разъехалась по курортам или загородным имениям. Оставшиеся в городе были рады любому мало-мальски интересному мероприятию. Вот и парадная зала Московского художественного общества пригодилась не только для большого ежегодного приёма.

Митя бродил среди гостей по знакомому уже помещению, превращённому на несколько недель в вернисаж. Организаторы расстарались и собрали больше двухсот полотен, развешанных на стенах, расставленных на мольбертах и деревянных конструкциях.

Сыщику, правда, показалось, что расслабленные посетители более интересуются буфетом с прохладительными напитками, нежели живописью. Но кто бы стал винить их за это? Грядущее лето обещало быть одним из самых жарких. Те, кто уехал подальше от этого пекла, к морю, на природу – несомненные счастливчики. Загорские, например, до конца лета переселились в Абрамцево. Зато все подозреваемые или кажущиеся таковыми остались здесь, в Москве. Более того, присутствовали на этой выставке. Редкая удача.