Визионер

– Ваши картины – тлен и прах! Их надо сжечь, их место на свалке истории! В войне прошлого с будущим исход определён! Этой плесени не место в новом мире! В мире, свободном от предрассудков и архаичных правил. Я есть вестник грядущего, живого, бурлящего!

Рычащий голос оратора перекатывался по зале. Из буфетного угла донеслись одинокие жидкие аплодисменты. Женщины стонали: «Ради бога, остановите его!», при этом всем своим видом демонстрируя искреннее желание слушать и смотреть дальше. Мужчины возмущённо перешёптывались, но прервать незваного гостя, а тем более выдворить его с выставки никто не решался.

Митя перехватил умоляющий взгляд секретаря Попышева, но лишь недоумённо пожал плечами: «Я не на службе, разбирайтесь сами».

Попышев, семеня короткими ножками, умчался к выходу.

Разумеется, сыщик мог бы вмешаться. Но внезапная сценка его так позабавила, что он предпочёл побыть сторонним наблюдателем и посмотреть, как эти напыщенные представители богемы сами разрешат конфликт.

– Моё тело – мой холст, – продолжал вещать гость. – Отбросьте стыд и условности, творите легко, играючи, включите фантазию. Я научу вас настоящему искусству.

Мужчина пристально посмотрел на пунцовых дам и игриво им подмигнул. Веера затрепыхались быстрее. Температура в зале стремительно росла.

Наконец в помещение снова вкатился потный Попышев в сопровождении двух городовых. Полицейских встретили одобрительными возгласами. Преимущественно мужскими.

Наручники на мощных запястьях хулигана не сомкнулись. Один из городовых долго и смешно подпрыгивал, пытаясь накинуть покрывало на плечи гиганта, но в итоге просто обмотал ткань вокруг пояса. Мужчина при этом сопротивления не оказывал, а лишь поворачивался во все стороны и широко улыбался.

Когда гостя уводили, сыщик заметил одну важную, но до сих пор не замеченную деталь. Сзади на шее у визитёра красовалась татуировка в виде чёрного квадрата. Та самая, о которой предупреждала Натали Франк.

«А вот и конь», – удовлетворённо подытожил Митя.

Глава 3, в которой три барышни пытаются спасти одного хулигана

– Вы, Язвицкий, тот ещё хулиган. – Митя неторопливо листал пухлое досье задержанного.

Непрошеный гость выставки наотрез отказался надевать многократно стиранную арестантскую одежду и согласился лишь на абсолютно новый комплект. Визитёр сидел напротив сыщика, скрестив мощные руки на объёмной груди.

– Лучше Ильм, – поморщился мужчина. – Ненавижу свою фамилию.

– Она вам подходит как нельзя лучше. Отражает, так сказать, натуру.

Приключения Владимира Язвицкого (Ильма) занимали почти пятьдесят страниц дела.

– Двадцать шесть лет, а такая насыщенная жизнь, – читая, удивлялся Дмитрий. – Что тут у нас? Хулиганство, непристойное поведение, вандализм, нецензурная брань в публичном месте, снова аморальное поведение. Гулял обнажённым по Тверской в одном собачьем ошейнике… У вас проблемы с гардеробом? Не хватает средств на штаны?

– Уж лучше ошейник, чем уздечка и седло. А то и шоры.

– Это вы о ком сейчас?

– Не о вас. У вашей породы всё ещё хуже – к вам мундир намертво прилип, хоть вы его и не видите.

– А вы, значит, свободны от правил и формы.

– Живу в гармонии с природой, – широко улыбнулся Ильм. – В наготе стыда нет, одежда лишь навязанная условность. Я помыслами и телом чист, мне скрывать нечего. Закурить не будет, начальник?

– Не курю. И вам не советую. К чему этот спектакль на выставке? Чем вам художники не угодили?

– Дрянные, гнусные людишки. Мазилки. Я знаю, о чём говорю. Я сам художник.

– В деле написано, что вы безработный.

– Работой идиоты прикрывают своё невежество и бездарность, как штанами жопу. А я свободный творец.

– Да, творить вы умеете. В основном безобразия и глупости.

– А, так вы из этих, моралистов! То-то, смотрю, морда незнакомая. Долгошеев-то обычно не церемонится. Ночь в кутузке, штраф, свободен. А вы никак вразумлять меня собрались?

«Поговорить с начальником отдела охраны публичного порядка», – мысленно сделал заметку Дмитрий, решив пропустить «морду» мимо ушей.

– Просто хочу понять, что вы за человек.

– Неси чекушку, фараон, закуску не забудь, я пряную селёдку страсть как люблю. Всё расскажу про свою философию. Хотя нет. Пол-литру, пожалуй, бери. Тут четвертушкой не обойдёшься.

Так. «Морду» точно пропускать не следовало. Два-ноль. В пользу задержанного.

– Видите ли, Язвицкий, я не Долгошеев. У нас в УБОЙНОМ отделе методы другие. Наши гости не штрафом, а каторгой заканчивают. В лучшем случае.

– В Убойном? А я вам на кой хрен сдался? Признаться могу лишь в одном душегубстве. В том, что долго и сладострастно убивал в себе мещанина и обывателя. И таки разделался с этой паскудой, о чём нисколько не жалею!

– Паясничайте дальше, Язвицкий. Я никуда не тороплюсь.

Митя снова углубился в чтение досье, не обращая внимания на собеседника. Увлекательно-то как. Не хуже детективного романа. На седьмой странице Владимир шумно вздохнул.