Визионер

Митя неспешно ходил по большой зале, стараясь не терять нужных персонажей из виду. Натёртый до блеска паркет чередовался квадратами белёного дуба и эбенового дерева. «Как гигантская шахматная доска», – зафиксировал наблюдение Митя. Внезапная аналогия его восхитила, а действующие лица вдруг выстроились в логичную схему и заняли свои клетки.

Вот Олег Попышев, секретарь художественного общества. Мелкий, потный, суетливый, передвигается крохотными шажками. Пешка. Она же солдат или фермер. В игре не особо важен, но может превратиться в любую фигуру. Или только прикидывается самым слабым?

Попышев, что-то бормоча, пробежал мимо, не заметив сыщика.

Жюль Франк и Натали в парных бело-золотых нарядах. Эти двое, несомненно, изображают короля и королеву.

Король, царь, шах – важная шишка. И одновременно самая бестолковая. При умелой тактике прикрыт со всех сторон, но сам ограничен в действиях. Не способен на рискованные ходы, бережёт себя и предпочитает действовать из-за спин других. Кто он? Полководец? Мозг этого предприятия? Генератор идей?

Жюль прошёл мимо Мити, рассеянно посмотрев сквозь него. Узнал, но не подал виду и стал внимательно изучать одну из картин. Похоже, это то самое полотно, в которое Полина Нечаева бросила банку с краской.

Королева, она же ферзь, она же дама. Сильная фигура. Может двигаться в любом направлении, но почему-то совершает хаотичные и непоследовательные манёвры. Или у неё в голове долгосрочная стратегия? Многоходовая операция?

Натали бросила на Митю испуганный и одновременно призывный взгляд. «Спаси меня, и я буду благодарна», – словно говорили глаза прекрасной блондинки. Эта точно ведёт свою игру. И даже не в шахматы. Скорее, набирает самую выигрышную комбинацию в покере.

Анисим Самокрасов. Тура[38]. Осадная башня, которая ощетинилась пиками. Нетерпеливый, прямолинейный, импульсивный человек. Сначала делает, потом думает. Идёт напролом, не задумываясь о последствиях. Идеальный исполнитель.

Самокрасов встретился глазами с Митей, прищурился и демонстративно отвернулся.

Орест Ганеман. Этот, бесспорно, офицер[39]. Он же епископ или шут. Ходит по диагонали, избегает острых углов и неловких ситуаций. Сглаживает конфликты, обходит препятствия. Тайный советник? Доверенное лицо? Интриган?

Орест Максимович увидел Митю, приветливо улыбнулся и помахал рукой.

«Шахматные фигуры» передвигались по «доске», даже не догадываясь, что стали участниками грандиозной партии, происходящей в Митиной голове.

Все на своих местах. Не хватает только коня, рыцаря. Человека, действующего вопреки правилам. Того, кто совершает непредсказуемые ходы и ломает игру.

* * *

Новоприбывшего гостя заметили сразу. Трудно не заметить мощную, почти двухметровую фигуру, замотанную то ли в белый саван, то ли в античную тогу. Визитёр степенно прошагал в центр залы, принял величественную позу и обвёл присутствующих мрачным взглядом.

Голова гостя, увы, плохо сочеталась с «императорским» одеянием и царственной осанкой. Сюда бы более подошёл классический римский профиль и буйные кудри. Мужчина же обладал лысым бугристым черепом, мощными надбровными дугами, выдающейся челюстью и слегка кривым носом. Но это несоответствие образу в полной мере искупали глаза – тёмные, большие, магнетические.

Дамы оживлённо зашептались: «Какая прелесть, они даже декламатора пригласили. Или это актёр? Будет какая-то сценка?»

Между тем гость одним быстрым взмахом сбросил тогу, расправил плечи и провозгласил на всю залу: «Ваше искусство мертво!»

«Прекрасная акустика», – отметил сыщик. От раскатистого голоса подпрыгнули даже завсегдатаи дальнего буфета. Если это и сценка, то вряд ли она задумывалась в программе вечера.

Дамы ахнули и в едином порыве вскинули веера. Только блестевшие поверх перьев и кружев глаза выдавали волнение. Митя их, в общем-то, понимал. Избавившись от ненужного хитона, гость предстал перед публикой в костюме Адама. Вряд ли у Адама была возможность усердно заниматься спортом, а визитёр ею не пренебрегал. И не без самодовольства демонстрировал присутствующим отлично развитые бицепсы, трицепсы, четырёхглавые, икроножные и многие другие мышцы, названия которых помнят разве что медики и борцы. Поперёк груди мужчины красовалась надпись: «Хрен вам!»

Хрен, к слову, тоже имелся. Связанный из белой и зелёной пряжи, весьма правдиво повторяющий натуральную форму овоща, он прикрывал одну из выдающихся частей пониже пупка.

Старушка Зубатова в первом ряду, сверкнув рубиновым перстнем, поднесла к глазам лорнет, внимательно рассмотрела гостя и восхитилась: «Милый мой, вы сами это связали? На спицах или крючком? Такие ровные петли, загляденье!»

Мужчина не удостоил её ответом и продолжил свою речь: