Визит 'Джалиты'

- Так вот, - продолжил нарком, - товарища Ульянова тревожит продовольственная база. Чем с первого же дня, после ликвидации врангелевщины, мы будем кормить курорты? Насколько мне известно, белые вывозят из Крыма все, что могут вывезти, включая продовольствие.

- Мы им не очень-то позволяем. У нас довольно сильное подполье в Крыму и партизаны, - сказал Грузчик, - но дело в том, что они не только вывозят. Часть продовольствия они прячут.

- Прячут? Для кого?

- Этого не знает даже врангелевская контрразведка.

- А вы, значит, знаете, что знает и чего не знает их контрразведка?

Впервые за весь разговор Степанов-Грузчик улыбнулся:

- Вы же опытный конспиратор, товарищ Семашко, даже поопытней меня.

- Ладно, не будем вдаваться в подробности. - Николай Александрович приложил ладони к заварному чайнику, принесенному секретаршей. Так было теплее. - Если прячут, значит, надо найти, но не дать им задушить голодом наши курорты. И второе, о чем... точнее, о ком просил позаботиться доктор Ульянов. О врачах, которые работают в крымских санаториях сейчас, при белых. Среди них есть просто подвижники! Взвалит мешок на плечи и отправляется пешком через горы куда-нибудь в Ялту, чтобы обменять свои личные вещи на еду и лекарства для больных детей. Но, боюсь, когда Фрунзе займет Крым, мы недосчитаемся некоторых из них. Многих уже потеряли безвозвратно. Как, например, профессора Забродского.

- Вы имеете в виду генерала Забродского?

- Я знаю, что вы не жалуете генералов. Но Забродский был генералом медицинской службы, профессором Санкт-Петербургской военно-медицинской академии, из которой вышли лучшие русские врачи. Те, которые потом умирали и на фронтах рядом с солдатами, и в холерных бараках во время эпидемий.

- Мы знаем Забродского. Ему принадлежал климатический детский курорт в Судаке.

Значит, вам известно, что, выйдя в отставку, он на свои средства открыл туберкулезный санаторий для детей и не обиделся, когда санаторий национализировали, а остался в нем главным врачом...

Степанов-Грузчик слушал не перебивая.

- Но Станислав Казимирович Забродский умер, - продолжал нарком, санаторий сейчас содержит его дочь Мария Станиславовна, тоже врач-фтизиатр. И если она или кто-либо из ее коллег, курортных врачей Крыма, в ближайшие дни сбежит с белыми - эмигрирует из России, мы с вами будем виноваты.

Степанов-Грузчик задвигался в кресле, встревоженно, как тогда, когда погас свет. При всякой неясности он испытывал какое-то болезненное неудобство.

- Я хотел бы вас понять, Николай Александрович.

- Разъясню на примере того же санатория Забродской. Я его знаю лучше других. Пока этот курорт был частной лечебницей, родители платили за содержание и лечение своих детей. Естественно, это были люди состоятельные. А в девятнадцатом году, когда санаторий стал советским, туда поступили также больные из неимущих классов: дети рабочих, крестьян, красноармейцев. Вы понимаете? Теперь, когда Крым отрезай от всей страны, в санатории Забродской сошлись дети, чьи родители либо воюют друг с другом, либо погибли в гражданской войне, умерли от голода и тифа. И можете не сомневаться, среди детей санатория тоже идет своя... своеобразная... классовая борьба.

- Ясно, - сказал Грузчик. - Но какую позицию занимает дочь Забродского, пока неизвестно.

- Известно. - Николай Александрович произнес это с некоторым раздражением. - Конечно, известно! Позицию врача! Если она действительно дочь Забродского! Для врача они все больные дети, и всех надо лечить. Если бы доктор Забродская рассуждала иначе, она бы давно сбежала за границу, бросив больных детей на произвол судьбы.

Степанов-Грузчик вновь задвигался в кресле:

- Не понимаю... Зачем ей бежать с белыми, если она все так правильно понимает?

- Она не понимает только одного: понимаете ли это и вы? Она сейчас дрожит над каждым ребенком, ночами ходит с поильничком, кутает им ноги, поддувает легкие, рискуя сама заразиться ТБЦ, а вы придете и устроите чистку: выгоните детей эксплуататорских классов, оставите только детей рабочих и крестьян.

- Вот теперь я понял. - Грузчик по-прежнему не улыбался, но был весьма доволен. - Мы постараемся разъяснить всем врачам, что Советская власть не собирается делить больных на чистых и нечистых.

- Вот именно об этом я и хотел вас просить. Этим вы сбережете для нас и врачей, и санатории.

- Понятно! - Степанов-Грузчик аккуратно уложил список крымских санаториев между страничками своей тетрадки, попрощался и ушел. Лиловая риска от чернильного карандаша так и осталась на его губах.

ГРЕК В ГОРОДЕ

...Как только грек вышел из санатория, от арки ворот отделился человек в офицерском кителе с пустым рукавом и устремился за ним.