Визитка

Однажды я приехал на своей каталке в один из расплодившихся, как грибы, салон полиграфических услуг и заказал пару сотен листовок. Я намеревался расклеить объявления о работе по парадным и на ближайших от дома остановках. Но не успел этого сделать, как тут мне вновь улыбнулась удача.

Михалыч, хозяин салона, ни с того, ни с сего предложил мне работать на него. Это я так в тот момент подумал, что ни с того, ни с сего. В самом деле, он был заинтересован во мне не меньше, чем я в нём. Принимая на работу инвалида, хозяин салона получал значительные налоговые льготы. Кроме того, он экономил на рабочей площади — ведь предполагалось, что я буду трудиться дома, в собственной мастерской. В общем, уже через пару дней, ко мне на квартиру привезли компьютер, принтер, ламинатор, пресс и резак, называемый гильотиной. Михалыч, ставший моим шефом, обучил меня полиграфическим премудростям и с той поры так и повелось, что в пятницу он звонит, чтобы уточнить детали работы, а в понедельник появляется курьер, привозящий заказы и забирающий готовую продукцию.

Со временем салон Михалыча перерос в маленькую типографию, а я по-прежнему числился в ней. Правда, в последнее время дела у шефа, вероятно, шли под гору, так как работы становилось всё меньше. Я печатал листовки, изготавливал визитки, календари, конверты и всякую разную мелочь, которую заказывали в салоне, но если прежде я был занят все рабочие дни под завязку, то теперь управлялся с заказами за понедельник-вторник, а потом мыкался без дела, стараясь как-то себя развлечь. Соцработник мне однажды принёс компьютерный диск, на который уместилась целая библиотека книг, и я их поглощал одну за другой, без особого разбора, читать я никогда не любил, да только делать мне больше было нечего. Правда, я придумал себе ещё одно развлечение: стал клеить из спичек замысловатые сельские домики. Но это пустое занятие — лишь бы время занять. Так и проходили мои дни, год за годом. И в их порядке никогда ничего не нарушалось.

— Приветствую, Астапов! — пророкотал в трубке голос шефа. — Как жизнь, как здоровье? С работой не тяжело справляться?

— Привет, Михалыч! Не тяжело. Уже закончил недельную выработку. Готов хоть сейчас сдать. А чего ты звонишь? Дополнительный заказ?

— Нет, Астапов, не дополнительный. Напортачил ты там в визитках на прошлой неделе. Имя клиентки перепутал. Глянь внимательнее: заказ № 15623ТГ21. Надо переделать, и срочно. Тётка истеричная, целый час меня гнобила. Будь человеком, исправь поскорей.

— Сделаю, без проблем.

— Уж будь человеком. И оттисни ей золотую виньеточку, что ли, чтобы успокоилась. Когда к тебе курьера посылать? К пяти управишься?

— Через два часа будет готово.

— Знаешь что? Сделай ей полсотни дополнительных визиток. В компенсацию морального ущерба. И смотри там давай, чтоб больше без нареканий. Ты молоток, Астапов, столько лет ни одного замечания. Постарайся и дальше работать чётко. Я бы не хотел лишиться такого ответственного работника.

Шеф бросил трубку, оставив во мне смутное чувство тревоги. Работу я потерять не хотел. Надо было исправить ошибку и впредь быть аккуратнее.

Я вытащил из папки с законченными заказами испорченный. Предстояло переделать две сотни визиток и добавить ещё пятьдесят, как велел шеф. Если вставить виньеточку, придётся чуток и с макетом повозиться, и с прессом. Я включил компьютер и открыл файл с виньетками. Перебрал их одну за другой, прикидывая, какую выбрать. Обычно клиенты заказывали самые простые визитки, иногда просили покрыть их для сохранности плёнкой, а со всевозможными финтифлюшками мало кто желает — это получается намного дороже. Но я на всякий случай заранее вырезал латунные шаблоны для каждой виньетки. Они у меня лежали в ящике стола в спичечных коробках. Один шаблон хранился отдельно — самый редкий, красивый и сложный, я его никогда не использовал и берёг для особого случая: вдруг мне попадётся заказ на визитку для Насти Сорочинской. Всё-таки, она известный человек и наверняка пользуется визитками и, кто знает, может, однажды она закажет их не кому-нибудь, а именно Михалычу, и тогда они попадут ко мне…

Вас, наверное, удивляет, почему за столько лет Настя и Марина ни разу не вспомнили обо мне. Возможно, у вас даже мелькнула о них дурная мысль. Это зря. Никто ни в чём не виноват. Я сам оборвал все концы и не позволил им оставаться в моей жизни, когда понял, что вот-вот стану для близких обузой.

Настя, любимая… в самом деле, её зовут иначе, настоящее имя, по паспорту, у неё другое — Стелла, но она его ненавидит, это имя кажется ей холодным, напоминает кладбище, и сначала она требовала от друзей, чтобы никто никогда не называл её Стеллой. И на театральных афишах, и в программках — везде она выступала под псевдонимом — Настасья Сорочинская. А потом это вошло в привычку, новые знакомые даже и не догадывались, что Настю когда-то могли звать как-то иначе. Впрочем, это неважно.