Визитная карточка Флота

Появилась смугленькая официантка - вся обслуга в ресторане "У Нептуна" была женского пола - и наполнила рюмки армянским коньяком. Одна из девушек, ее звали Мариной, на приличном русском языке произнесла тост "за российских мореходов". Вместе со всеми пригубила рюмку мадам Барт, с благодарностью приняла сувенир и заторопилась по делам.

"Одна просьба, мадам, - остановил ее Стрекачев. - Дело в том, что у нас не принято фотографироваться в подобных случаях. Обещайте, что фоторепортеры сюда не заглянут".

"Хорошо, капитан", - без энтузиазма согласилась хозяйка.

Мужчины подняли традиционный морской тост "за всех женщин", "за всех красивых женщин", но атмосфера за столом оставалась кисловатой.

"Вы позволите, - обратилась к гостям Марина, - пригласить к нам сюда французских моряков? Чтобы мои подруги не скучали..."

Стрекачев заявил, что хозяева могут поступать, как им заблагорассудится, гости не смеют возражать. Одна из девушек тотчас сбежала вниз и возвратилась с группой молодых мужчин, одетых в штатское.

"Бон суар, месье!", "Ви глэд ту си ю!" - шумно загалдели они на смеси французского с английским, что означало: "Добрый вечер!" и "Мы рады вас видеть!"

Пришельцы расселись на свободные места, и настроение красоток мигом поднялось.

- Я прилично знаю французскую поэзию, - с улыбкой рассказывал Стрекачев. - Особенно люблю Аполлинера и Бодлера. Вот и решил блеснуть эрудицией. Прочел аполлинеровскую "Грозу", потом "Дохлую лошадь" Бодлера. Слушали меня внимательно, даже сигареты из ртов повынимали. Но когда я заявил, что хотел бы услышать стихи этих поэтов на их родном языке, за столом произошло замешательство. Все стали растерянно переглядываться и перешептываться.

"Видите ли, капитан, - сказала мне на ухо Марина, - у нас во Франции хорошо знают одного писателя - Виктора Гюго, его портрет оттиснут на ходовой денежной купюре... Остальных пока на франках не печатают..."

В двадцать три часа гости встали, пригласили хозяйку и начали откланиваться.

"Мы чудесно провели время у вас в ресторане, мадам, - сказал Стрекачев. - Этот вечер мы надолго запомним!"

"Как? - удивилась мадам Барт. - Вы уже уходите? А девочки? Они же так ждали встречи с вами!"

"Вы совсем не знаете теперешней России, мадам, - улыбнулся Стрекачев. - Мы, русские, давно стали однолюбами".

"Капитан, не лгите! - погрозила пальцем она. - Все мужчины мира одинаковы. Уж я-то это прекрасно знаю!.."

Обратно в порт их повезли на тех же двух респектабельных "кадиллаках", а назавтра в провинциальной газете "Меридиналь Франсе" появилась крохотная заметка, озаглавленная "Триумф мадам Барт".

"Хозяйка популярного ресторана "У Нептуна" торжествует, - говорилось в ней. - Отныне ее коллекция гостей завершена, и она гордится тем, что в ее заведении были все моряки мира! Вчера в гостях у мадам Барт провела вечер компания русских офицеров. Они оказались на редкость обаятельными людьми, большими знатоками французской кухни и нашей литературы".

- Я вас заговорил! - спохватился Стрекачев. - Прошу прощения.

- Что вы, товарищ капитан второго ранга, вы нам доставили большое удовольствие, - успокоил его Свирь. - Скажите, а в Египте вам приходилось бывать?

- Дважды был в Александрии, ездил через пустыню в Каир, удалось посмотреть даже пирамиду Хеопса...

- Египетская армия считалась одной из сильнейших в регионе, египтяне имели сильный флот, прогрессивное правительство. Что же произошло с ними в этой войне? Почему их разбили всего за несколько дней?

- Задайте вопрос полегче, капитан, - нахмурился Стрекачев. - Отвечать не стану, поделюсь только своими соображениями. Мне думается, нет у них настоящего морально-политического единства нации. Авиация, к примеру, у них комплектуется только из высшего сословия. Бывшему феллаху или рабочему нельзя мечтать о самолетной кабине. То же самое и в командном составе военно-морского флота. Мне приходилось бывать на египетских кораблях. Просто поразили тамошние порядки: ржавчина, неполадки, безответственность. Офицеры держатся особняком, к матросам относятся презрительно, после обеда их словно ветром с палубы сдувает... Вот причина того, что флот практически в военных действиях не участвовал. Авиацию же, как вы знаете, израильтяне уничтожили на аэродромах. Войну эту проиграли не солдаты, а офицеры и генералы...

- Может, вы и правы, но понять все это трудно, - вздохнул Павел.

- "Ничему не удивляйся", - говорил когда-то Юлий Цезарь. Рад был с вами познакомиться. Нам еще долго щи из одного котла хлебать, так что моя каюта всегда для вас открыта. Заходите без стука!

- С этим мужиком не соскучишься, - сказал Павел, когда помфлагштур вышел.

- Настоящий моряк, - поддержал Свирь. - Еще Ушаков предписывал не брать на флот унылых людей.

- Брат Андрей, может, и не Ушаков, но ребята у него в штабе подобрались веселые. Чего о нем самом не скажешь...

Накануне вечером Русаков-старший пригласил Павла в свою каюту. Она и в самом деле казалась роскошной: четырехсекционная, с большими квадратными окнами, с бархатными шторами. Не зазорно даже дипломатические приемы проводить.