Включи мое сердце на «пять»

Хотя на самом деле в нем нет даже фаллической водокачки.

Поэтому у меня вряд ли будет повод заехать к Профессору.

И даже если я это сделаю, мы с ним никогда не пойдем охотиться на роботов.

Тем не менее я буду скучать по сукиному сыну!

Итак, Профессор, который мог навлечь на нас беду, меня покинул, и поэтому остаток путешествия прошел без приключений. Поезд «Развалины империи» въехал на вокзал «Юнион стейшн» в центре Лос-Анджелеса чуть позже восьми часов вечера.

Кстати, железнодорожная станция в Лос-Анджелесе действительно называется «Юнион стейшн» – точно так же, как вокзал в Чикаго.

Люди!

Я не могу!

Тем не менее два этих «Юнион стейшн» сильно отличаются друг от друга. Прежде всего, если какой-то из фильмов и снимали на вокзале Лос-Анджелеса, то я их не видел. Кроме того, снимать на нем кино сейчас было бы невозможно.

Разве что кино про зомби!

По вокзалу Лос-Анджелеса повсюду бродили странные, печальные люди в старой и грязной одежде. Они мало разговаривали, только иногда что-то бурчали друг другу. В отличие от зомби, они не казались злобными и опасными, однако их было так много, что до главного зала я добирался целых десять минут. Там меня ждал еще один сюрприз.

10/10 я никогда еще не видел столько палаток одновременно, как в большом зале лос-анджелесского «Юнион стейшн»! Будь они окрашены так, как палатки в рекламе из журналов, которые лежат в приемной «Стоматологии в центре Ипсиланти», тогда бы они образовали потрясающее разноцветное лоскутное одеяло!

Но они не были окрашены, как палатки в журналах, потому что они уже были не новые. Кроме того, они стояли не на фоне залитых солнцем лесных полян, но на разрушающемся железнодорожном вокзале. Над ними висела огромная растяжка с надписью:

«Добро пожаловать в Лос-Анджелес. Добро пожаловать в будущее!»

Но даже сама растяжка выцвела от старости.

Если Лос-Анджелес когда-то и был будущим, то теперь он стал прошлым.

Но неправильная надпись на растяжке – это еще не самое худшее.

Хуже всего то, что у всех этих людей никакого будущего не было.

Каждый из них это знал, и данная мысль разбивала людям сердца.

Бедные люди с разбитым сердцем!

Каждый из них родился с идеально работающим сердцем, внутри которого находилась бесценная сердечная теплота.

Но где-то по ходу дела сердца пришлось использовать для задач, для которых они не предназначены, и в результате они сломались.

Ведь все вещи быстро разрушаются, если их применяют не по назначению.

Палатка, например, предназначена для того, чтобы дать временное убежище на пару ночей в пешем походе.

Железнодорожный вокзал – это место, где ты садишься на поезд и едешь на работу, к любимому человеку или в отпуск.

Но, что самое важное, человеческое сердце предназначено для полета.

А не для жизни в палатке, которая стоит на железнодорожном вокзале Лос-Анджелеса.

Кстати, теперь мне жаль, что я вообще упоминал фильмы про зомби. В этом нет ничего смешного.

Воистину, неудивительно, что люди постоянно боятся проиграть в Великой Игре с Нулевой Суммой! Ведь когда человек сильно проигрывает в ней, он не просто теряет возможность играть в гольф и оказывается на одном сиденье с роботом в автоматическом автобусе, который едет в Детройт. Нет, у него разбивается сердце, и он вынужден жить в палатке на вокзале Лос-Анджелеса.

Вид такого количества людей с разбитыми сердцами и их выцветших палаток вызвал во мне чувство, которое было даже хуже, чем то, которое я ощутил на одноименном вокзале в Чикаго.

Я достал свое «Колесо».

Разумеется, это было еще одно негативное чувство.

Отчаяние.

Я ощутил отчаяние.

На вокзале «Юнион стейшн» в Чикаго я убедил себя в том, что нужно просто думать как человек, и тогда все будет хорошо. Но здесь на вокзале все были людьми и, несомненно, когда-то строили большие планы, как и Дэниэл Бернем.

И что им принесли смелые мысли и планы?

Палатку на железнодорожном вокзале Лос-Анджелеса под растяжкой, которая ошибочно приглашала их в будущее.

И если столько людей потерпели поражение в этом городе устаревшей мечты о будущем, то какие вообще шансы могут быть у меня?

Я – беспроводные наушники, у которых есть амбиции, но нет сети.

Микроволновка, у которой есть желание, но нет провода.

Электрическая ванночка для ног, у которой есть мечта, но нет воды.

Я – тостер, который учится кататься на роликах посреди тающего льда на озере.

Возможно, доктор Глунденстейн прав насчет моих шансов добиться успеха в кинематографе.

Возможно, правы люди, которые считают Калифорнию пустыней, где умирают мечты.

Возможно, я тоже скоро поселюсь в выцветшей палатке под растяжкой «Добро пожаловать в будущее!».

Возможно, я стану первым в мире настоящим роботом-зомби.

На вокзале «Юнион стейшн» уже давно никто не пользовался чистящими средствами, но я все равно выделил 36 мл слез.

Затем я протиснулся сквозь толпу и вышел на улицу.

Только там я осознал, что у меня появилась еще одна проблема.

Мне было некуда идти.

У меня не было даже палатки.

* * *