Вкус. Кулинарные мемуары

У лучевой терапии оказалось два странных, но приятных побочных эффекта. Во-первых, у меня ускорился метаболизм. Конечно, я и раньше не жаловался на метаболизм, но теперь он почти такой же, каким был в мои восемнадцать лет. Во-вторых, у меня исчезли все пищевые аллергии, непереносимость молока, сахара и глютена. Мне сказали, что я не ел так долго, что моя пищеварительная система как бы перезагрузилась. Диетологи иногда советуют людям на время отказаться от каких-то продуктов, чтобы проверить, не из-за них ли возникли проблемы с ЖКТ, а потом постепенно возвращать их в рацион – и тогда организм может принять их более благосклонно. Именно это со мной и произошло. Теперь я могу есть что угодно, моя пищеварительная система работает как часы и я уже поправился примерно на семь килограммов.

* * *

Почему я вообще решил написать об этой злейшей иронии судьбы? Потому что болезнь и ужасные побочные эффекты терапии заставили меня осознать, что еда – это не просто важная часть моей жизни, а практически вся моя жизнь. Еда помогала мне путешествовать и возвращаться домой; она и утешала, и бросала вызов; была частью моей личности дома и на работе; позволяла выражать любовь к близким и знакомиться с новыми людьми, чтобы впоследствии полюбить и их тоже. Когда я уезжал на съемки в разные точки мира, еда напоминала мне о доме и семье: достаточно было приготовить что-нибудь по семейному рецепту для себя и коллег. За едой я рассказывал о рецепте – о том, как он передавался из поколения в поколение; как скромное блюдо дважды пересекло океан, попало из Калабрии в США, потом в Лондон, а теперь радует моих новых знакомых, скажем, в маленьком коттедже в Озерном крае. Глядя на то, как гости наслаждаются приготовленным мною блюдом, я испытывал огромную гордость за свою семью. В такие моменты я понимал: даже когда моих родителей не будет в живых, я всегда смогу передать их знания и любовь через их блюда – даже тем, кому не довелось познакомиться с ними при жизни. Так они узнают их хотя бы немного. Пока я не начал осознавать всю глубину моей эмоциональной связи с едой, католический обряд причастия, в котором хлеб символизирует тело Христа, казался мне странным, языческим, почти варварским. Но теперь это едва ли не единственный аспект католичества, который я понимаю. Когда кого-то любишь, то хочешь, чтобы этот человек был внутри тебя. (Я знаю, о чем вы подумали, ну да ладно.) Как часто родители обнимают детей со словами «Я так сильно тебя люблю, что даже съел бы!» Путь к сердцу действительно может лежать через желудок – собственно, так оно и есть.

Должен признаться: раньше я и не думал, что страсть к кулинарии затмит мою любовь к основной профессии. Я всегда был актером и режиссером, человеком кино и театра. Но после болезни я понял, что главное для меня – это еда и напитки, кухня и стол. Еда не только кормит, но и обогащает меня – мое тело, разум и душу. Это действительно мое все.

   Готовить.

      Нюхать.

         Пробовать.

            Есть.

               Пить.

                  Угощать других.

                     Повторять по необходимости.

Хорошо это или плохо, но эти действия определяют всю мою жизнь. И если бы я не мог их совершать, я прекратил бы свое существование.

В «Письмах к молодому поэту» Райнер Мария Рильке говорит солдату, который хочет быть поэтом и просит совета, примерно следующее: становись поэтом, только если чувствуешь, что без этого умрешь. Я впервые прочитал «Письма» сорок лет назад, и эти строки сразу во мне отозвались – а теперь я понимаю их еще лучше.

* * *

Сегодня я снова могу готовить и наслаждаться едой вместе с семьей и друзьями. Правда, я все еще не могу съесть целый стейк ти-бон…

Но вот неполный список того, что я могу есть: