Вкус любви

- Ты пьешь чай с молоком и сахаром или предпочитаешь с лимоном? - спросила Розалинд.

- Лучше с молоком и сахаром. Моя мама всегда пила чай именно так, и я тоже.

- Для меня такое облегчение, что ты живешь напротив все эти годы.

- Правда? - удивилась Кэйт.

- Как бы ни была я расстроена, я знаю, стоит только выглянуть из окна и посмотреть, как энергично ты работаешь, всегда подтянута, всегда за делом, и это меня подбадривает. Я говорила себе: "Не унывай! Если Мими продолжает чертить свои карты, то мир еще не рухнул. Хотя, моя дорогая, в последние два дня ты выглядишь ужасно расстроенной. Может быть, хочешь поделиться со мной, а если нет, то будем пить чай с печеньем, и я умолкну?

Кэйт ожидала совсем не этого. Она представляла себе, что в течение часа ее будут развлекать театральными байками, с юмором представленными Примадонной.

- Я бы могла обо всем рассказать, но просто не знаю, с чего начать.

- Попробуй с начала. Не хочешь закурить?

- Ужасно хочу, но я бросила.

- Как я тебе завидую! Тоже мечтаю бросить. А теперь начинай, - сказала она, зажигая сигарету и пуская облачко дыма через нос.

- Джулио Фрэзер нанял меня, чтобы я сделала иллюстрации для одной из книг.., ну и мы где-то в процессе сотрудничества влюбились друг в друга.

- Примерно так я себе и представляла, - сказала Розалинд, протянув Кэйт кусочек колбасы.

- Я всегда думала, что останусь свободным художником, но он долго убеждал меня, что для меня будет лучше, если я смогу найти себе работу художественного редактора. И мне представлялась такая возможность месяцев через девять. Однако все произошло намного быстрее. Мне ее предложили позавчера - во вторник.

- Совершенно неожиданно, ведь так?

- Да. У них уходит человек. Но я не могу поступить на это место, если Джулио не освободит меня от контракта. Я ужасно хочу там работать - для меня это великолепная возможность, и я думала, что он поймет меня. Но мы ужасно поссорились, и он сказал, что никогда этого не сделает.

- Он действительно может быть невыносим.

- Он бушевал, как людоед из сказки - огромный и сильный, не делая никакой попытки понять меня. Это работа, сказал он, и любовь к этому не имеет никакого отношения. Все было так ужасно. Его главный оформитель хочет потихоньку мне помочь, но так, чтобы Джулио ни о чем не догадался. Вот его-то звонка я и жду целый день. Завтра мне нужно дать ответ относительно нового места работы, а это бесконечное ожидание просто сводит меня с ума.

- Сейчас ты так сердита на Джулио, что не вполне объективна.

- Да, наверное, и он это знает. Я назвала его самонадеянным мерзавцем, если я не ошибаюсь.

- Правда?

- Просто не представляю, как я ухитрилась попасть в такое положение. У меня правило - никогда не заводить роман с тем, на кого работаю, стараться избежать подобных отношений. Однако ему удалось каким-то образом прорвать мою оборону.

- Г-м-м, - сказала она, откусывая кусочек торта, - полагаю, это так же ужасно, как и влюбиться в режиссера. Это все ведет к беде, дорогая. Что бы там они ни твердили о своей любви, когда дело касается их пьесы, ты для него значишь не больше статиста, ты для него никакая не звезда.

- То же самое и с Джулио - он думает исключительно о своей книге, о своих требованиях, только о своем! Кэйт Эллиот в его жизни занимает десятое место.

- И насколько серьезно это было у вас?

- Он хотел, чтобы я к нему переехала жить.

- Правда? Ну и хитрюга! И что ты ответила?

- Сказала, что подумаю.

- Не думаю, чтобы он предлагал это кому-либо еще за свою жизнь.

- Почему ты так полагаешь?

- Потому что, как ты только что сама призналась, он всегда получает то, что хочет. И не забудь, я его давно знаю. Он достаточно известная и популярная фигура, о таких вечно сплетничают женщины и пишут в светских хрониках. Я бы обязательно знала бы об этом. - Она налила в чашки то, что осталось в чайнике, и дала Вальтеру последний кусок колбасы. - Кэйт, я не думаю, что ему стоит давать отставку. Если он предлагает жить вместе, то это серьезно.

- Теперь это уже не имеет значения, - сказала она грустно. - В настоящий момент я даже не представляю, что могу простить его. Меньше всего на свете мне нужен властный и самодовольный тип, который будет требовать беспрекословного подчинения.

Розалинд улыбнулась.

- Я все понимаю, но скоро ты перестанешь на него сердиться.

- Не думаю, - с сомнением в голосе сказала Кэйт.

- Ты мне не позвонишь, когда у тебя что-нибудь прояснится? - Она написала на листке бумаги свой телефон и протянула его Кэйт.

- Обязательно. Спасибо, что немного отвлекла и поддержала меня, - сказала Кэйт.

- Чепуха. Мы, женщины, должны держаться вместе. Мужчины - такие негодяи, разве не так? Мы не можем жить с ними, но не можем и без них.

- Не знаю. Сейчас я думаю, что готова стать "Рисующей монахиней". Когда поздно вечером в четверг зазвонил телефон, сердце Кэйт упало вниз и продолжало лежать там, в низу живота, холодное, как камень.

- Кэйт, ты можешь принять их предложение! - прокричал в трубку Джеффри.

Ее сердце подпрыгнуло, и она почувствовала страшное облегчение.

- Что произошло?