Вкус нашей ненависти

Веселье испаряется. Воздух словно начинает искриться напряжением, и это вовсе не со стороны мамы. Изменения происходят во мне. Мне так необходимо с ней увидеться, показать, как и где я живу, поболтать за кружкой чая. В конце концов, я хочу пройтись с ней по магазинам, купить ей новое платье. Пусть оно будет самое дорогое и самое красиво, любое, какое она пожелает, но мы будем рука об руку. Я выберу ей целую кучу образов и загоню в примерочную, мы перекусим где-нибудь на красивой террасе у океана. Она даст мне совет или просто будет улыбаться.

С недавних пор я начала понимать, что с Джейком стала более уязвимее. Только благодаря его появлению в моей жизни появилось то самое одиночество, которого не ощущала или, возможно, просто не задумывалась о нём раньше. Я делала всё на автомате. Жила в круговороте рутины и повязла в ней без остатка. Сейчас ко мне вновь возвращается странное ощущение потери или лучше сказать нехватки. Как будто забрали почку, лёгкое, печень, даже вырвали зуб, это чувство отсутствия чего-то необходимого не покидает. И этим необходимым пазлом стал Джейк. Я никогда не задумывалась о том, что буду делать вечером, чем буду завтракать утром, куда поеду на обед, и с недавних пор я превратилась в собачонку, которая у порога ждёт его с тапками в зубах. Наш рабочий график смеётся над нами. Смены Джейка начинаются ближе к вечеру, я же к этому времени завершаю рабочий день. За весь тот период отношений, я даже ни разу не побывала в ресторане, где он работает. Конечно, условно я там уже находилась, но не для того, чтобы поужинать и провести приятный вечер. Тогда он буквально выставил меня за дверь, ясно дав понять, что больше так продолжаться не может. И сейчас я снова та самая собачонка, напоминающая Хатико. Я готова рвануть к аэропорту и прождать его там, чтобы сорваться с места и запрыгнуть на его шею.

Приходиться поёжиться. Вот насколько сильно я увязла в нём.

– Ребекка? Ау?

Ох, черт. Обычно мама называет меня полным именем, когда я ловлю связь с космосом или исследую собственную голову.

– Я тут, – говорю ей. – Ты не могла бы… не знаю… прилететь ко мне?

Чувствую её тёплую улыбку за тысячи миль.

– Да, конечно, если ты этого хочешь.

– Правда? – я едва не валюсь с кресла, когда подскакиваю, а следом бьюсь локтем об угол стола, но даже эта острая боль не увлекает так, как согласие мамы. – Ты прилетишь ко мне?

– Конечно, Ри, что за глупости.

– Тебе не будет плохо? Врач разрешил перелёты? Ты не боишься? Я могу прилететь, и мы вместе сядем на самолёт.

– Ты слишком сильно беспокоишься за такие мелочи.

– Я могу заказать тебе билет прямо сейчас?

Я задаю этот вопрос уже тогда, когда беру мышку в руки и прижимаю мобильник к уху с помощью плеча, потому что пальцы второй руки тут же начинают стучать по клавиатуре в поисках рейса.

– Дай мне минуту, я сейчас скажу, что есть, – не теряя и секунды, продолжаю я.

Мамино размеренное дыхание льётся через динамик, пока я прочесываю все авиакомпании с самым ближайшим рейсом до Лос-Анджелеса. Я выбрала бы эконом класс на самом первом рейсе, но не рассматриваю подобные места. Я хочу знать, что она ощущает себя комфортно и ей уделяют достаточно внимания. Она этого заслуживает. И самое главное – она заслуживает услышать о моей беременности лично от меня, когда мы будем сидеть рядом, а не по телефону или сообщению.

Наконец-то мои поиски венчаются успехом бизнес-класса. Я заплачу сколько угодно за её удобство.

– Есть на сегодня, по вашему времени восемь вечера, в Калифорнии ты будешь через четыре часа. И ещё есть утро. Семь утра.

Я смотрю на часы и понимаю, что сегодня было бы слишком глупо и неразумно с моей стороны вырывать её здесь и сейчас. Папа захочет лично убедиться в её готовности к перелёту по состоянию, а, следовательно, он одобрит утренний рейс.

– Утро? – тут же предлагаю я.

– Да, думаю, это хороший вариант. Я должна сообщить твоему отцу о небольшом путешествии. Ему ещё предстоит это переварить. Я должна пробыть у тебя дольше или меньше недели?

– Ты будешь тут столько, сколько сама захочешь, мам. Сомневаюсь, что захочу отпускать тебя даже через год.

– Тогда до завтра?

Я нажимаю кнопку о брони, и улыбка растягивает мои губы в самой счастливой и широкой. Завтра мама будет со мной.

– Я люблю тебя, – напоминаю я. Я готова говорить ей эти слова каждый раз, даже если отрежут язык, напишу их на листе бумаги или стене. В крайнем случае, набью на лбу. Это так волнительно говорить: – Увидимся завтра.

– Люблю тебя, Ри. До завтра.

Мы обоюдно сбрасываем вызов. Наша старая договоренность, чтобы на линии не оставался кто-то один. Я падаю на спинку кресла и улыбаюсь, смотря на экран монитора, где ещё предстоит ввести все данные мамы. Мне не нужны документы, я всё помню наизусть.