Вкус невинности

- Разумеется, нет. Вы мой друг, Анри, я всегда об этом помню. Мы с вами непременно встретимся, только известите меня об этом заранее.

Она отвернулась и, глядя на себя в зеркале, добавила:

- В конце концов, надобно иметь уважение к моим чувствам и понимать… что когда-нибудь мне может просто не хотеться.

5

Было почти пять вечера, когда Адель в наемном экипаже приехала на улицу Берри. Дом князя Тюфякина находился в самом конце улицы и был окружен высокими черными кедрами. Это было небольшое поместье в центре Парижа, окруженное парком и лужайками. В самом отеле было три этажа, два флигеля выдавались чуть вперед. «Любопытно было бы узнать, - подумала Адель, внимательно созерцая все это, - выкупил ли князь Тюфякин этот дом или просто снимает его, как это делают многие богатые иностранцы».

Очаровательная в светло-сером дорожном костюме из шелка, расшитого миртовым узором, Адель быстро прошла через просторный вестибюль на террасу - там, как ей сказали слуги, находился князь. Она увидела Тюфякина, прогуливающегося по дорожкам парка. Нынче на князе не было парадного сюртука и туфлей с бриллиантовыми пряжками. Облаченный в длинный халат, подпоясанный атласным кушаком, в домашних туфлях и в странной турецкой феске на голове, он, казалось, отдыхал, однако, едва завидев Адель, сразу встрепенулся и быстро пошел ей навстречу. Шаги его были мелки и довольно быстры для старика.

- Я получила ваше письмо и, как видите, пришла, - сказала она, протягивая ему обе руки, которые он по очереди поднес к губам.

Князь действительно выглядел лет на семьдесят и был гораздо, чуть ли не на голову, ниже Адель ростом. Сухой, даже высохший, почти тощий, он обладал поразительной для своего возраста легкостью и живостью движений. Пергаментная, чуть желтоватая кожа лица обтягивала скулы. Морщин на лице почти не было, лишь в углах умных темных глаз кожа сморщилась, точно подернулась рябью. Князь был гладко выбрит, от него пахло вербеновыми духами. Седые волосы, виднеющиеся из-под красной фески, были тщательно расчесаны.

Адель, пока разглядывала его, не могла скрыть смятения. Тюфякин казался таким стариком, что, глядя на него, трудно было вообразить какие-либо любовные отношения с ним. Ей было даже как-то странно сознавать, что этот человек обратился к ней с неприличным предложением. Тюфякин тем временем, не выпуская ее руки из своей, отступил на шаг и оглядел ее с ног до головы, точно любовался и оценивал.

- Как я рад, - произнес он, обращаясь словно к самому себе. - Как я рад сознавать, что хоть один отпрыск моего друга Демидова оказался таким спокойным и воспитанным.

Адель не сдержала улыбки:

- Демидов был ваш друг? Старый Демидов?

- Да, старый Николя Демидов…

- И что же, все его дети вам не нравятся?

- Э! О чем вы говорите! Это отвратительные молодые люди. Павел, к счастью, живет в России, а уж Анатоля я стараюсь никогда не принимать.

Адель, невольно заинтересовавшись, хотела расспросить Тюфякина о Демидовых - младших и старших, но старик вдруг засуетился, озираясь по сторонам:

- Ну полно, полно! Я совсем вас заговорил. Вы уж простите, что я встретил вас в таком виде. Я болен со вчерашнего вечера. Но я постараюсь вас развлечь, так, чтобы вы забыли о моем нездоровье.

Он повел ее по дорожке парка в розариум, ни на миг не прерывая своей болтовни. Они выпили по чашке кофе в беседке на лужайке, и во время этого полдника им прислуживали молчаливые русские лакеи в ливреях и париках. Адель было любопытно хоть немного посмотреть, живут ли русские так, как и французы, поэтому она с удовольствием приняла предложение князя осмотреть дом. Поддерживая ее под руку, Тюфякин весьма галантно показал ей просторный вестибюль, зимний сад, громадные гостиные, роскошные спальни на верхних этажах. Дом был невероятно богато обставлен и ничем не отличался от тех отелей, где жили французские аристократы. Адель, невольно сравнивая этот сказочно богатый особняк со своей тесноватой квартиркой на улице Кассини, нервно потеребила сумочку.

Тюфякин, кажется, заметил ее жест и угадал его значение.

- Как вам здесь? - спросил он с ласково-вкрадчивыми интонациями в голосе.

Адель очень ровным голосом произнесла:

- Вам, должно быть, часто говорят комплименты по поводу этого жилища. Пожалуй, в Париже мало таких особняков. Жить здесь, должно быть, одно удовольствие.

- Так вам здесь нравится? - допытывался князь.

- Да. Очень нравится. И я очень довольна. Вы доставили мне настоящее удовольствие.

Тюфякин вкрадчиво сказал:

- Я бы хотел, чтобы вы жили здесь со мной, мадемуазель.

Адель окинула его испытующим взглядом. Она, конечно, хорошо понимала, к чему устроена эта экскурсия по дому. Разве не писал князь, что «готов все, что имеет, сложить к ее ногам»? Тем не менее, ничего еще для себя не решив, Адель некоторое время молчала. Неторопливо пройдясь меж пышных розовых кустов, она срезала ножничками, которые ей услужливо подал лакей, алую махровую розу, давно ее привлекавшую, с наслаждением вдохнула ее аромат и, улыбнувшись, снова взглянула на Тюфякина:

- Я слушаю вас, князь. Продолжайте.